Божьи коровки в «Камергерском переулке» В.В.Орлова (находка Е.А.Кухаренко)

- Вот вы, - сказал Сысолятин, прожевывая редиску, - знаете, сколько длится половой акт у божьих коровок? Нет... А вы, Марат Ильич? И вы не знаете... Шесть с половиной часов...

- Надо же, - покачал головой Марат Ильич, и магнитные кольца на нем зазвякали.

- Да, - сказал Сысолятин. - И слезает самец божьей коровки с партнерши, не спеша, с нежностью, продолжая удовольствия. Уходит у него на это часа полтора...

- Это вы к чему? - спросил Марат Ильич.

- Я и сам не знаю, - сказал Сысолятин. - Какое у нас здесь сегодня гуляние в Сокольниках!

- Ну что, сыграем в картишки-то?

- Какие еще картишки! - обиделся Сысолятин. - Это в преддверии-то планетарного события!

И он снова макнул палочку с кружком в мыльницу, вздул жидкость с лихим присвистом и пропел повелительно:

- Божия коровка, улети на небо, принеси нам хлеба, черного и белого, только не горелого...

Созданные дуновениями Сысолятина творения разлетелись вокруг праздничного столика, но одно из них раздулось, приняло форму божьей коровки, с кошку ростом, и уплыло к верхушке березы, не лопнув и не слипнув в каплю.

. . . . . . . . . . . .

- Хуже человека ничего нет. Но тля - тоже паскуда. А в это лето она совсем обнаглела, жирная, сыплется отовсюду. Божьих коровок на всех этих блядей не хватает. А тля, эта паскуда, и не защищайте ее, Марат Ильич, вступила в эротический союз с муравьем. Муравей теперь не в наваленных им горках живет, а катакомбы выгрызает себе. Муравей тлю, блядину, щекочет, а та в оргазме услаждает его ароматической жидкостью. Нюхал, дрянь ароматец-то. А муравей тлю охраняет, мешает божьей коровке откушать подругу. А эти богатыри бритые тлю из сада не вывели...

- Да бросьте вы, Сысолятин, ныть о бедственном положении божьих коровок! - заявил Марат Ильич. - Не до этого. Вон уже выходят. Надо бежать к ним!

. . . . . . . . . . . .

- Я не скептик, - обиделся Сысолятин. - Я - практик. Вот смотрите...

Он вытянул руку, разжал кулак и сдунул нечто с ладони. Потом произнес:

- Божия коровка, улети на небо, принеси нам хлеба, черного и белого, только не горелого.

Тихое обращение Сысолятина к божьей коровке вызвало треск, скрежет, громыхание, верчение есенинского мемориала, раздался взрыв, опрокинувший ближних к бочке гостей Каморзина на землю, траву, цветы, сама же бочка с визгом рванулась в небеса, превратилась в высях в точку и исчезла.

. . . . . . . . . . . .

Зато пастуху божьих коровок, человеку, как было сказано Соломатину, вообще-то добрейшему, доставалось от всех. За исключением так и не избитого пока никем критика Нечухаева.

- Ничего я не устраивал, - отбивался Сысолятин. - Хотел подколоть Марата Ильича, похвальбу его насчет магнитов... И более ничего... Тут совпадение какое-то...

- Не верьте ему! - обличал Марат Ильич. - С утра бубнил о сексуальных отношениях божьих коровок. Самец, мол, слезает с самки полтора часа. К чему бы? Явно, что неспроста.

- Вы, гражданин Сысолятин, - ревел председатель Собакин, - если не вспыхнет вечная горелка и не дотянется до нас магистральный газопровод, общим собранием будете исключены из членов товарищества. С лишением земли, забора, строений и корней.

- Не хотел я... - бормотал Сысолятин. - У меня и коровки-то не было на ладони... Так, дунул по дурости... Не могло же от моего дыхания взорваться... Ты-то хоть веришь мне, Павел Степанович?

. . . . . . . . . . . .

Впрочем, Мельников и здесь сослался на теорию сплющенного времени. Камера тотчас перевела взгляд на мемориальное сооружение, и опять последовали слова о сплющенности времени или полном отсутствии его, подтверждением чего стала восставшая из глубины воронки. «Нет, это не божия коровка, отбывшая для нас за негорелым хлебом, - объявил Мельников эротически возбужденно, будто был намерен одарить нас сосисками фирмы «Кампомос».

. . . . . . . . . . . .

Божьи коровки тут ни при чем, повторил Мельников. И вообще расстраиваться не следует. Бочка не улетела, а зависла. Между нами и Сергеем Александровичем Есениным.

. . . . . . . . . . . .

И божьи коровки тут ни при чем, в этом автор согласен с А.М. Мельниковым.

. . . . . . . . . . . .

Интервью бывшего учителя ботаники Матвея Борисовича Сысолятина вышло тихим и коротким. Божьи коровки и их половая жизнь. Забыл упомянуть, что Иоанна написала песни не только об улете бочки, но и об интимных драмах божьих коровок, цикл в стиле луховицкого блюза - «Улети на небо». Сам же Матвей Борисович снова клятвенно уверял, что пошутил и никакие насекомые к взрыву на участке Каморзина не причастны. Сообщалось, что более развернутые интервью с ботаником-сексологом Сысолятиным будут опубликованы в ближайших номерах журналов «Хлебоперкарная промышленность» и «Плейбой».

. . . . . . . . . . . .

А в твое собственное, отвечал себе Соломатин, время, в наше время, которое представляется тебе и не только тебе - мерзким, противным, постыдным, вертляво-колотушным, неприятным для порядочных людей и угодным для пройдох и себялюбцев. Время соломинок, за которые не всем дано ухватиться, а потому хороши для успокоения отлетающие бочки и божьи коровки с обнадеживающими эротическими возможностями. Ласковый самец полтора часа сползает с партнерши, чтобы не обидеть ее деловитостью окончания акта.

Нет, надо забыть о среднекисловской бочке и божьих коровках.

. . . . . . . . . . . .

«Васек, - осторожно начал я, - тут про какую-то бочку говорили. Она будто бы стояла, уже на пустыре, а потом исчезлаЕ» «А-а-а! - махнул рукой Васек. - Это, наверное, с нашего огородного мемориала. Ее божьи коровки на небо уволокли. Она еще наделает дел. Не просто же так Есенин швырнул ее с пятого этажа!»

. . . . . . . . . . . .

Но потом пошли всякие гадости, будто хари пиратские, одноглазые, щербатые, в рваных немытых платках заглядывали в его каюту, пытались разбить стекло иллюминатора кривыми тесаками, обезьяны и попугаи торчали на их плечах. И были слышны их омерзительные вопли: «Гони, паскуда, пиастры! Гони пиастры! Гони, паскуда, бочки рома! Верни божьих коровок и бочку с керосином! Гони карту подкопа к сокровищам Квашнина!»

. . . . . . . . . . . .

- Керосин... Нобиль... Нобиль... Керосин... - запрыгали соображения Соломатина. И вспыхнуло в мыслях: - А бочку он не упоминал?

- Какую бочку? - удивился Полосухин.

- Ту, что божьи коровки унесли на небо в саду старика Каморзина! - воскликнул Соломатин.

. . . . . . . . . . . .

Так вот, возвращал П. Нечухаев читателей к эпизоду в саду водопроводчика Каморзина, именно там бочка взбунтовалась впервые и шумно, с грохотом, вырвалась из полона недоучек. Ясно, что при этом помощь каких-либо божьих коровок ей не понадобилась, в ней самой были энергия, сила и страсть.

. . . . . . . . . . . .

Лишь единственный ночной эпизод вызвал досаду Соломатина и то ненадолго. Утехи их с Елизаветой никак не походили на эротические упражнения, они с ней снова стали ненасытными любовниками («Ненасытными любовниками! - позволил усмехнуться про себя Соломатин. - Это что, девятнадцатый век, что ли, Поль де Кок какой-нибудь?») Свет они не гасили, отчего же не любоваться телами друг друга, снова играли в самца и самку, «звериные» восторги их вполне могли быть услышанными и в соседних квартирах, в минуты временного опустошения и тихой услады Соломатин, поглаживая неуспокоенные соски Елизаветы, принялся рассказывать ей об особенностях брачных игр божьих коровок, о том, как они ласкают друг друга не менее пяти часов и о том, как самец спускается с подруги полтора часа, деликатно не желая обидеть ее поспешным расставанием (узнал об этом в саду старика Каморзина в день открытия мемориала бочки, Елизавета стояла тогда невдалеке, но слов насекомоведа не расслышала).

. . . . . . . . . . . .

Соломатин раздосадовался, но сразу же чуть ли не рассмеялся. А пусть смотрит, пусть завидует Старый Валенок. И вовсе не божьей коровкой, а с рычанием набросился на Елизавету. И позже ему было все равно, наблюдает ли за ними Папик, слюни пуская или же, напротив, зубами скрипя от неудовольствий, пусть даже бомбы готовит или яды, мысли об этом Соломатина лишь раззадоривали. Или даже разъяряли.

. . . . . . . . . . . .

Желал ведь Квашнин по странной будто бы причине овладеть мемориалом сантехника Каморзина в его огороде. Но унесли мемориал божьи коровки.

. . . . . . . . . . . .

Ну уж нет! Это дефолт наезжает. И завтра прибудет. А нынче министры и депутаты, из посвященных, выгребают из казны все до копейки, и при своем останутся. А у нас с вами в карманах блохи проживать будут. В лучшем случае - божьи коровки. И то - если поводки их удержат.

. . . . . . . . . . . .

- Кстати, о божьих коровках, - сказал Фонарев. - Вчера по телевизору видел. В тайге под Хабаровском, в деревне, из-за тепла божьи коровки бесстыже проснулись и плодятся. Сельские дурни, мужики и бабы, вениками сгоняют их в ведра, а потом лишают жизни и давят. У нас в Касимове этих жуков заморозили бы, а летом выпустили бы и натравили на тлю.

- К чему это вы, Василий, вспомнили о божьих коровках? - спросил Арсений Линикк.

- А к тому, а к тому, что мы вместе с гражданином Прокопьевым в саду старика Каморзина видели, как божьи коровки взорвали мемориал и уволокли на небо керосиновую бочку, а никакого хлеба, пусть и горелого, не принесли. Вот и в Москве божьи коровки теперь, наверняка, проснулись раньше срока и буянят.

- Сергей Максимович, - сказал Линикк, - вы подтвердите слова Василия?

- Бочка тогда, действительно, вознеслась, - сказал Прокопьев, - но вряд ли от усилий и воли божьих коровок. Да и при чем тут бочка и божьи коровки?

- Как же ни при чем? - расхохотался Фонарев.

. . . . . . . . . . . .

В эти явно реальные звуки то и дело врезались будто бы механические голоса дикторов радиостанций, объявлявших о всякой чепухе вроде того, что в Австралии наблюдается нашествие постельных клопов (к божьим коровкам еще и постельные клопы!), или, что в Англии в графстве Сассекс сыграли свадьбу самою большого кролика с упитанной невестой, та сдернула фату и набросилась на морковь (но Англию вроде бы затопило месяц назад?). Однако выходило, что затопило курорт Куршевель потоками шампанского, хлынувшими с альпийских гор и рублевскими сливками, произведенными на подпольном никелевом заводе вблизи Николиной горы.

. . . . . . . . . . . .

Впрочем, существовала ли вообще бочка из огорода слесаря Каморзина, и если да, то куда она девалась? И видел ли ее кто из моих знакомых? Сам Александр Михайлович Мельников прибыл в огород Каморзина, когда бочка, по словам пивших и закусывавших в саду-огороде, была унесена на небо божьими коровками. Какие такие были эти божьи коровки? Ну ладно, отставим в сторону и бочку, и божьих коровок. Нет их и нет. Были они или нет, неважно, А в Камергерском переулке, на месте отсутствия дома номера три, под тем самым пловцом, какой теперь уже с маханием рук стиля саженки, являлся водиле-бомбиле Василию Фонареву и гуманоидным шинам с ниппелями, стали долбить асфальт отбойные молотки.