В поисках жуков-лейодид

Д.В.Власов обнаружил в россыпях Интернета статью Г.И.Юферева, имеющую прямое отношение к нашему разделу "В поисках за...". Ее заглавие даже начинается со слов "В поисках...". Это сочинение Генриха Ивановича было давно известно нам - оно составляет вторую половину его книги "Карабусы, красотелы и другие" (Киров, 2000 г.). Дмитрий Викторович нашел электронный вариант статьи в сетевой версии сборника "Жесткокрылые Урала. Вып. 1", спрятанной в недрах сайта Пермской фармацевтической академии. Учитывая, что книга издана малым тиражом и сейчас практически недоступна, а упомянутый сайт мало посещается энтомологами (даже Google не знает об этой странице!) мы позволили себе разместить копию статьи и на нашем сайте. В текст мы не стали вносить правку, оставив авторский вариант. Но хотим предупредить читателей, что к придуманным автором русским названиям жуков следует отнестись очень критически. Во-первых, они противоречат пропагандируемому нами принципу начинать русские названия с видового эпитета (прилагательного). Во-вторых, тенденция "сплошной" русификации "в лоб" латинских названий (какой бы вынужденной она не была) часто приводит к конструированию довольно нелепых имен, которые вступают в конфликт с нормами русского языка. Примерами явно неудачных переводов в этой статье могут служить "крестовый плеснеед" (Mycetina cruciata), "линейный магдалис" (Magdalis linearis) и др.

А.Лобанов, октябрь 2005 г.

В ПОИСКАХ ЖУКОВ-ЛЕЙОДИД
(история изучения лейодид Кировской области)

Русского названия у этого семейства нет. Семейство названо по самому многочисленному роду лейодес, чьё имя в свою очередь происходит от греческого слова - гладкий. Но гладкотелами называют другое семейство жуков. К тому же, объём семейства изменился. Прежние лейодиды действительно гладкие жуки. Лишь некоторые виды сверху покрыты мелкими волосками или редкими щетинками. Теперь к нему присоединены в ранге подсемейств бывшие семейства катопиды и колониды, большинство видов которых довольно волосистые и во всяком случае не гладкие. В немецком языке катопиды называются гнездовыми жуками, поскольку многие виды живут в гнёздах и норах зверей и птиц. Колониды носят название жуков-колонистов. А у прежних лейодид даже два названия: трюфельные жуки и шаровидные грибные жуки. Лесной энтомолог Андрей Игнатьевич Ильинский назвал их - жуки-малышки. Но это название не привилось в специальной литературе. Ряд видов рода лейодес развиваются в трюфелях, но большинство - в грибном мицелии в почве и лесной подстилке. В мицелии грибов живут и жуки рода колон. Подсемейство лейодин делится на три трибы. Жуки одной трибы питаются грибами-слизевиками и спорами прочих грибов. А вот у видов подсемейства холевин (бывшие катопиды) питание совсем другое. Часть из них развиваются на мелкой падали. Другие живут в норах лисиц, барсуков, кротов, мышевидных грызунов, других зверей и в гнёздах птиц.

По какому же признаку они объединены в одно семейство ? Признак, общий для них, - строение усиков. У большинства видов булава усиков пятичлениковая, причем второй её членик резко отличается от остальных меньшими размерами. Иногда он настолько мал, что почти незаметен. В подсемействе лейодин есть род анизотома, что значит - неравночастный. По этому роду и все семейство прежде носило название - анизотомиды. Но есть роды, у видов которых булава состоит из трёх-четырёх примерно одинаковых члеников. К таким родам относится и колон. По всем другим признакам наружного строения они сходны с остальными представителями семейства.

Скрытный образ жизни затрудняет поимку жуков энтомологами. Отсюда редкость большого числа видов даже в крупнейших научных коллекциях. Близкие виды отличаются столь незначительно, что на определении многие энтомологи "ломали зубы" и оставляли их в покое. Вот эта редкость и трудность определения и вызвали слабую изученность фауны лейодид в Кировской области. А она стимулировала мой интерес к ним. О своей охоте за жуками лейодидами я и хочу рассказать.

С лейодидами я встретился сначала на трутовиках. Иногда сверху, иногда снизу сидели на них блестящие чёрные полушаровидные жуки. У некоторых на плечах были красные пятна. По определителю жуков выяснил, что их три вида из рода анизотома. Самый крупный, без красных пятен, - анизотома гладкий. С красными пятнами и мелкими волосками - анизотома почвенный. Похожий на него но без волосков - анизотома пазушный. Позже попался более редкий вид - анизотома каштановый - одноцветный, но уже и светлее, чем гладкий. И самый мелкий жук - анизотома круглый, обитающий в заболоченных березняках и ольшаниках. Кроме трутовиков, эти же виды попадались и под отставшей корой мертвых деревьев - там, где виднелись сажисто-чёрные кучки высохших слизевиков. Два обычных вида были указаны в списке жуков Вятской губернии, собранных Л.К. Круликовским и определенных А.И. Яковлевым. Другие три оказались новыми для области. Разные виды трутовиков привлекают жуков неодинаково. Наиболее разнообразна фауна жуков на копытообразном светло- или тёмно-сером настоящем трутовике, растущем в основном на мёртвых берёзах и реже на ольхе. Анизотом я находил только на нем.

Под отставшей корой валежин и пней иногда встречались мелкие блестящие шарики. Сначала я принимал их за семена трав. Но потом обнаружил, что это жучки, подгибающие голову и переднеспинку, принимая форму шара. В "Определителе жуков" Якобсона приведены лишь несколько видов рода агатидиум, так что определить я смог не все свои находки, да и то под вопросом. Позднее сделал себе фотокопию из немецкого определителя "Жуки Средней Европы" и определял лейодид уже по нему.

Чаще других видов попадался в гнилых сосновых пнях под пологом леса смоляно-бурый агатидиум семечковый. На ложном трутовике поймал агатидия чернокрылого, отличающегося от других видов красной переднеспинкой при удлинённых чёрных надкрыльях. В списке жуков Яковлева был указан только этот вид рода агатидиум. Самым обычным на слизевиках оказался самый мелкий чёрный агатидиум круглый. Нередко ловил и наиболее крупного агатидия матово-чёрного. В вечернем лесу попались на трутовике два жука агатидия путающего. Назван он так потому, что его легко спутать с близкими видами.

Однажды я оказался в лесу при мелком дождике. Осматривая трутовики, неожиданно для себя набрал на них довольно много агатидиев разных видов. Больше других было путающего, которого я считал редким. Попалась пара чернокрылых. Их я потом находил под корой валежа ели и осины.

Путешествуя в мае 1979 года по северной части Свечинского района, я собрал под частично отставшей корой свежей ольховой палки семь экземпляров какого-то вида агатидиев. Жуки по окраске отличались между собой. Одни были целиком красные, другие - чёрные с красной переднеспинкой, у третьих красной была только боковая кайма переднеспинки. Впоследствии я определил, что это агатидиум изменчивый, названный так за изменчивость окраски. Находил я его также под корой валежных берез и в гнилых ольховых пнях.

В ямках, выкопанных для ловли жужелиц на старой вырубке в сухом сосновом бору, попадался агатидиум лощёный. Он тоже одноцветно чёрный, от близких видов отличается тем, что надкрылья у него без бороздки возле шва. Этот же признак присущ ещё одному виду - агатидию окаймлённому. Он помельче, нежели лощёный, относится к другому подроду - с резким плечевым углом надкрылий. У лощёного этот угол очень широкий. Живет этот жучок не в лесу, как другие наши агатидии, а на лугах. Обнаружил я его так. В тот июльский день (28 июля) работали мы на метке сена в совхозе. В один из перекуров я сел на скошенном лугу возле пластика сгнившей травы и от нечего делать стал собирать прятавшихся под ним жуков. Среди других увидел, к своему удивлению, и агатидиев. Дома удалось определить найденный незнакомый вид.

Самым редким в нашем районе оказался агатидиум пизанский. Этот вид попадался мне только на шляпочных пластинчатых грибах: опёнке, зелёнке. Он буро-чёрный, а пришовная бороздка заметна лишь у вершины надкрылий.

Но рекордная находка ждала меня в северо-восточном районе области - Афанасьевском. Поехал я туда в составе экспедиции областного краеведческого музея в начале августа 1976 года. Погода до этого стояла сухая. Дожди прошли, когда мы поехали в Афанасьево. В первые дни обследовали окрестности районного центра. Я не нашёл тут чего-либо интересного за исключением жужелицы бегунчика полулунного на берегу Камы. Тогда мы решили перебраться ближе к большому лесу. Уехали в леспромхозовский поселок Камский. Под вечер сходили вместе в ближайший лес, где я впервые нашёл сибирского углозуба. На другой день - 8 августа - ушёл в лес один. В то время больше других жуков меня интересовали жужелицы. Во влажном ельнике небезуспешно искал под корой валежин быстряка Маннергейма. На мертвой березке сорвал плодовое тело березовой губки и увидел углубившихся в неё мелких шаровидных красно-желтых жучков. Было их семь, и по всем признакам это был какой-то вид из рода агатидиум. По тому, как жуки углубились в мякоть губки, видно было, что развивались они не в ней. Но вывелись где-то рядом, очевидно, в этой же березе. Собраться из разных мест в таком количестве они явно не могли.

Теперь нужно было правильно его определить. По определителю для Средней Европы это сделать не удалось. При очередной поездке в Ленинград в Зоологический институт взял с собой и этих жуков. В коллекции института такого вида не оказалось. В иностранном журнале нашёл описание на латинском языке агатидия бледного, под которое жуки вполне подходили. Я знал, что существует монография Хлисниковского по роду агатидиум всего мира, изданная в Праге на немецком языке. Этой монографии не оказалось ни в библиотеке Зоологического института, ни в библиотеке Всесоюзного энтомологического общества.

У моей сестры Елены была в Чехословакии подруга Анна Садилкова. Я написал Елене, чтобы она попросила Садилковых попытаться достать для меня эту книгу, если возможно. Книгу я получил. Правильность определения моей находки подтвердилась. Причем это была первая находка вида в пределах нашей страны. Он был описан из Финляндии, известен из Швеции и найден в Норвегии в гнилом березовом пне. У самцов агатидия бледного очень длинные челюсти. По этому признаку один из зарубежных специалистов по жукам отнес его к виду агатидиум длинночелюстной. Другой объединил его с агатидием изменчивым. А норвежский энтомолог Август Странд доказал, что это вполне самостоятельный вид. Впоследствии агатидиум бледный был найден в Приамурье.

В ямки, копаемые мною для ловли жужелиц, попадались изредка и почвенные лейодиды. Это были полушаровидные розово-желтые жуки от трех до пяти миллиметров длиной. Наиболее многочисленный вид, при сравнении жуков с коллекцией рода лейодес в Зоологическом институте, определился как лейодес толстый. Он попадался в ямки не только на лесных вырубках, но и на сухом лугу у лесной опушки и даже на клеверном поле с песчаной почвой, возле небольшого перелеска. Другой, более редкий, встреченный только на вырубках в сухих борах, был определен мною как лейодес сомнительный. Впоследствие выяснилось, что я ошибся. Ещё реже встречался более крупный лейодес силезский. Два жука попались в ямки в сосново-еловых лесах.

И ещё попадался в ямки один вид из трибы анизотомин: амфициллис шарик - чёрный жучок с красной переднеспинкой. Подобно видам анизотома, он не может полностью свернуться в шарик, а лишь частично подгибает переднеспинку.

В институт научной и технической информации заказал я ксерокопию работы по лейодидам Польши. Польским языком мне приходилось заниматься для определения жужелиц-бегунчиков. Кроме того, я выписывал журнал "Природа Польши", в котором попадались интересные статьи о насекомых. Все это помогло мне освоить польский язык в достаточной мере для чтения научных статей по энтомологии, прибегая к помощи словаря. В каталоге лейодид Польши указан был их ареал, а также приводились сведения о стациях обитания жуков. По ареалу я определял, какие виды могут встречаться в нашей области. И тут же прикидывал, когда и где примерно их искать.

В результате моих поисков к шести известным из пределов Кировской области видам лейодид, в прежнем объеме семейства (три вида были указаны в работе А.И. Шернина из моих сборов в первые годы), прибавилось ещё тринадцать. В послевоенный период в энтомологической литературе на русском языке по лейодидам появилась лишь одна публикация В.М. Емеца для Монголии. Но в ней не было многих видов из Европейской России. Я решил, что будет полезной публикация статьи по лейодидам Кировской области с определителем видов. И, будучи в Зоологическом институте, показал рукопись статьи Олегу Леонидовичу Крыжановскому.

- Лейодес только три вида ? Ну, это капризный род, - заметил он. Статья ему понравилась, и он сказал, что работу можно опубликовать в "Энтомологическом обозрении".

Главный редактор журнала Глеб Сергеевич Медведев тоже одобрил статью и предложил прислать рукопись в редакцию.

Этой же весной мне пришлось определять жуков из почвенных проб, взятых в бору в окрестностях города Кирова сотрудником областного краеведческого музея Альбертом Николаевичем Соловьевым. Среди них оказался лейодес мелкоточечный. В пределах нашей страны он был найден в Мурманской области. Но я тогда не знал об этом и в своей статье указал его в качестве нового для фауны СССР вида.

Летом я продолжал ловить жуков ямками на лесных вырубках в больших сосновых лесах южной части района, куда мы ходили брать бруснику и клюкву. И вот на вырубке с еловым и лиственным подростом 25 августа 1980 года попались в ямку два лейодес чёрной окраски. Это был лейодес смоляно-чёрный. Я дополнил свою статью, и рукопись, посланная в редакцию, содержала пять видов рода лейодес.

Через два года, в 1982-ом, статья была опубликована. За это время я нашёл ещё один вид - амфициллис шаровидный. Четыре жучка попались на слизевике нежного сиреневого цвета, выросшем у комля мертвой ели. Жуки этого вида мельче, нежели амфициллис шарик, окраска у них одноцветная - чёрная либо розовая.

В Зоологическом институте я получил адрес студента МГУ Евгения Перковского, тоже занимающегося лейодидами. На мое письмо он ответил года через два уже из Киева. Попросил прислать на просмотр некоторые виды. Я послал. Вскоре его взяли в армию, и наша переписка возобновилась лишь через пять лет. Он сообщил, что жук, определённый как агатидиум арктический, - это агатидиум изменчивый. Впоследствии он же определил, что лейодес сомнительный в моей коллекции на самом деле - лейодес Трепке.

Году в 1988 ко мне обратился преподаватель Кировского пединститута с просьбой помочь в определении насекомых, собранных почвенными ловушками на концентрированных вырубках в северо-восточном районе области. Я дал согласие, хотя и без особого желания. А в этих сборах стали попадаться новые для меня виды лейодид. Поскольку мои определения не могли быть гарантированы от ошибок, я просто посылал их Перковскому с просьбой сообщать названия видов, оставляя жуков у себя в качестве материала для подготовляемой им монографии по лейодидам СССР. Потом меня ещё упросили определять содержимое желудков лягушек, жаб и ящериц, отловленных на тех же вырубках. А в них интересных жуков оказалось ещё больше. В общей сложности набралось дополнительно шесть видов лейодес, два вида рода гиднобиус: точечный и шипоногий, один агатидиум черноватый, а также жуки из рода холева.

Это меня взбудоражило. Если не все, то большинство их должны обитать и в нашем районе. Но как их найти ? В ямки они не попадались, значит, живут на влажных вырубках, где ямки не применишь. Ловить и потрошить лягушек слишком сложно. Надо применять банки с раствором формалина. По материалам научных публикаций и рассказам коллег жуковедов, самые интересные уловы давали оконные ловушки: стекло, поставленное вертикально в сосуд с раствором формалина. Необходимо было испытать и их.

После распада СССР Перковский перестал отвечать на письма. В Зоологическим институте мне сообщили, что, по дошедшим до них сведениям, он ушёл из своего института и связь с ним оборвалась. Другого специалиста по лейодидам в России не было. Оставалось разбираться в них самому. Лейодид на определение стал мне присылать коллега из Перми Владислав Олегович Козьминых. В его сборах, кроме знакомых видов, оказались и новые, в том числе два вида очень мелких жучков из рода циртуза, с которым я до этого не сталкивался. Были жуки с Южного Урала и даже с Кавказа. Были в его сборах четыре вида из рода колон, а также очень интересные норники из рода холева. Большая часть этих жуков должна была обитать и в нашей области. Проблема заключалась в том, чтобы суметь их изловить.

Осенью 1993 года я снова поехал в Санкт-Петербург в Зоологический институт, чтобы просмотреть коллекцию лейодид, а также определить и других жуков. В коллекции очень многого недоставало. Часть материала взял для работы Перковский, и получение его обратно стало проблемой. Та же история была и с коллекцией Зоологического музея МГУ, вообще гораздо более бедной.

В том же месяце я заехал и в Пермь. Владислав Олегович подарил мне микрофильм с определителем видов трибы лейодини Европы и Северной Азии Дафнера. Благодаря ему я разобрался с лейодидами Урала и Кировской области.

А теперь вернёмся к весне 1993 года. В мае я впервые поставил оконные ловушки в большом лесу к югу от деревни Шмелево. Раздобыл сначала два стекла. Формалина не было, поэтому применил стиральный порошок, о чем прочитал в одной из научных статей. Первую ловушку поставил в старом елово-осиновом лесу с примесью сосны и березы, рядом с сырой травянистой поляной. Из-за сильного затенения травянистый покров в этом лесу был редким, а в листовом опаде могли обитать интересные жуки. Вторую - в хвойном лесу, поблизости от большой заболоченной поляны, называемой Собачиной, в прошлом сенокосной. В мае и июне жуков попадалось много, особенно падальных, но интересных не было. Реже попадался сциодрепоидес закоптелый. Самым многочисленным оказался сциодрепоидес Ватсона из подсемейства холевин. Поразило меня ещё обилие могильщиков чернобулавых.

В июле нашёл ещё три стекла, оставшиеся от постройки теплицы. К этому времени раздобыл в сельхозинституте поллитра формалина, разбавил его и зарядил все пять ловушек. Суспензия стирального порошка хорошо удерживала жуков, но в ней они быстро портились и становились непригодными для коллекции.

Вторую - по ходу маршрута - ловушку я укрепил на старой сосновой валежине с торчащими ещё сучками, в долгомошном сосново-еловом лесу. Третью - на свежей вырубке в заболоченном ельнике. Четвертую - в старом сосново-еловом лесу типа черничника. И пятую перенес с Собачины в такой же лес.

В середине месяца (15 июля) первая ловушка дала то, что мне было нужно. Попался самый мелкий из наших видов лейодес - Гилленхаля. И ещё циртуза черепичная. Во вторую ловушку попадались обитатели заболоченного березняка, находившегося поблизости: анизотома круглая и агатидиум изменчивый. К концу июля набралось ещё пять лейодов Гилленхаля. На вырубке попались гиднобиус шипоногий (22 июля) и колон пильчатоногий (20 июля). Были также очень редкие жуки из других групп.

В начале августа я переставил три ловушки. Со свежей вырубки перенёс на край старой, поросшей густым березняком. Из долгомошного бора перенес в липняковый бор. А из черничного ельника - на край старой вырубки с липой. Мне казалось, что листовой опад липы должен привлекать какой-нибудь вид лейодес. Так оно возможно и есть, но погода установилась сухая, неблагоприятная для лета жуков. Формалин в некоторых ловушках высох, а запаса его у меня не было. И ничего интересного я больше не получил. Только в середине месяца (15 августа) в ловушке у старой вырубки попал лейодес силезский, и тогда это конечно было большим событием для меня. В середине августа я вкопал в разных местах на своем маршруте 44 консервные банки, без жидкости. Жуков попалось в них очень мало, а из лейодид ни одного.

Последнюю неделю августа провел я в Пищальском лесничестве Оричевского лесхоза, на берегу Вятки. Леса там богаче, нежели в нашем районе: чаще встречается липа в борах, много лиственницы. Избушка, в которой я ночевал, стояла на большой вырубке, где располагались штабеля древесины и цеха по её переработке. От вырубки шла через сосновый бор широкая трасса электролинии. Половину ямок я выкопал на ней, помня о том, что лейоды чаще обитают на вырубках. Остальные копал на старых вырубках и полянках поперек ходов кротов, мечтая поймать жуков рода холева. Всех ямок было семь. Результаты разочаровали. Из лейодид попался один агатидиум лощёный. Из жужелиц тоже не было чего-то редкого. На следующее утро опять ничего интересного, несмотря на благоприятную погоду - теплую и с дождиком. Ямки зарыл. Вечером накануне отъезда все же не утерпел и выкопал десять ямок под пологом бора, через который шла электролиния. Рано утром в день отъезда 27 августа проверил их. В одной из ямок попался лейодес вялый, а в других четыре жужелицы садовые, не водящиеся в Свечинском районе.

Вернувшись домой, я выкопал в Шмелевском бору 25 ямок - на вырубках и в разреженных лесах, приурочивая их к растущим грибам. Результат оказался плачевным: 7 сентября попался один лейодес в ямке между двумя большими подосиновиками. По-видимому, в конце лета жуки перебираются на зимовку с вырубок под полог леса.

Теперь можно было подвести итоги сезона. Оконные ловушки себя безусловно оправдали. Я поймал ими полдюжины новых для меня видов в тех лесах, где собирал жуков двадцать два года. Следовало только увеличить их число, запастись формалином и ставить в основном на вырубках. В Кировском пединституте мне налили три литра формалина в качестве платы за определение насекомых. Мой двоюродный брат Олег привез из Кирова ещё десять стекол. Оставалось ждать лета.

А пока я в который раз перечитывал в сборниках научных работ статьи Е.Э. Перковского по лейодидам Московской области и Белоруссии, гадая, какие из указанных там видов могут быть и у нас. Утешало меня то, что из Московской области известно столько же видов лейодин, сколько и у нас, хотя энтомологов в Москве всегда было и есть во много раз больше, чем на вятской земле. В Белоруссии найдено их меньше, чем у нас, хотя обитает этих жуков там несомненно больше.

В фауне области из подсемейства лейодин насчитывалось уже 32 вида, из которых три прибавились в этом году. Но у нас должно обитать не меньше 50 видов. К тому же, из числа известных видов трех не было в моей коллекции. Кроме трех найденных видов рода колон, у нас должны встречаться ещё два, по меньшей мере. Слабо изучены также норники из рода холева. Для них, правда, нужны не оконные ловушки, а банки с формалином, врытые возле нор грызунов и кротов. По всему этому, в сезоне 1994 года предстояло много работы.

В журнале "Энтомологическое обозрение" за 1904 год я нашёл реферат статьи Фляйшера "Время лета колон и лейодес...". В ней говорилось, что жуки родов лейодес и колон чаще встречаются на вырубках 4-5-летней давности, особенно поросших земляникой и малиной. Летают низко над землей за час до захода солнца и в течение часа после него. Особенно обильны перед грозой. Сведения эти были очень ценными для меня. Но разные виды живут в разных лесах. Оба известные мне экземпляра лейода мелкоточечного были пойманы в изреженных борах-брусничниках, где земляника и малина не растут. А есть виды вообще не летающие. Ловить их можно только в банки с формалином. И вот проблема: где лучше их поставить ? То же самое и с окончатыми ловушками. Другая проблема: область наша очень велика и расположена в трех подзонах - средней тайги, южной тайги и смешанных лесов. В южных районах конечно же есть виды, которых нет в центральных. Другие виды могут обитать только в северных районах. Смогу ли я побывать там и тут, в нужное время и в нужном месте ?

В конце апреля 1994 года проверял я очистку лесосек в правобережье реки Ацвеж. В лесу ещё лежал снег. На вырубке его было меньше: заготовку леса вели зимой, и загрязненный техникой и древесным сором снег сильнее нагревался солнцем. Лишь под кучами хвороста, укрытый от солнечных лучей, снег сохранялся дольше. Южная обочина дороги в сосновом бору вытаяла. На небольшой полянке я увидел красноватую кучку свежевырытого песка. Подойдя к ней, обнаружил нору мелкого хищника - то ли горностая, то ли норки. Такие норы я нередко находил в борах, чаще поблизости от реки. Тут вспомнился метод отлова норных жуков, услышанный когда-то в Зоологическом институте от Олега Николаевича Кабакова, геолога по профессии и энтомолога по призванию.

Завертываешь в тряпку пищевую приманку, привязываешь к проволоке и засовываешь как можно дальше в нору. Все жуки, какие там есть, соберутся в этой тряпке.

Этот метод я однажды испробовал в нежилой барсучьей норе, но попались одни стафилиниды. Теперь следовало испытать его шире. К сожалению, в окрестностях Шмелева я знал лишь одну нору барсука, обнаруженную сыном прошлой весной. К ней и направился в ближайший выходной день. Нора оказалась раскопанной. Но какие-то жуки могли забраться и в нежилую нору. Поэтому две ловушки я там поставил. На другой день снова отправился на вырубки у Ацвежа, прихватив пару ловушек с проволокой. Одну засунул в нору у дороги. Снег в лесу и на вырубках в основном сошёл. Лесозаготовители ещё не начали очистку. Ходить по захламленной вырубке было трудно. Я выбрался на край леса и пошёл по нему вдоль делянки. Лес тут был сосновый с большим еловым подростом. На повышенном участке среди заболоченного леса наткнулся на такие же норки мелкого хищника. Я насчитал до пяти выходов. Разделил пополам кусок алюминиевой проволоки, разорвал старый носовой платок и поставил ловушки в два отнорка. Проверил через четыре дня. Жуков не было, очевидно потому, что почва ещё не прогрелась. Добавил ещё пару ловушек. Проверять ловушки в барсучьей норе охота отпала.

В середине мая поехал в Халтуринский лесхоз. Интересно было половить лейодид и в этом районе. Взял с собой формалин и три консервные банки. Сделав свою работу по расчистке площадок на участках надзора за вредителями леса, поставил банки на вырубке возле небольшой речки. В тот же день вернулся домой.

Следующее утро оказалось очень ветренным. Областной метеопрогноз обещал дожди на весь день. Поэтому я не рискнул идти далеко, а взял формалин, десять банок и пошёл к мелиоративному каналу у ближайшего перелеска, где было много кротовых нор. Часть банок поставил между каналом и перелеском возле кротовин, остальные на склоне у канала возле отверстий нор грызунов.

Днем прошёл дождь, а следующий день оказался погожим. Я поехал в Быстряговское лесничество Оричевского лесхоза. Участок надзора за вредителями леса находился в семи километрах от конторы лесничества в сосновом бору, возле песчаного карьера. В этом карьере я решил поставить хотя бы три банки с формалином, поскольку здесь мог обитать лейодес ресничатый, найденный в Пермской области, но ещё не известный из Кировской. Вместо трех, поставил четыре банки - четвертая нашлась тут же в карьере.

20 Мая, расчистив площадки на участках за рекой Ацвеж, зашёл на обратном пути к вырубкам проверить ловушки в норах мелких хищников. Первая из них - у дороги в бору - оказалась с уловом. Едва развернув тряпку, увидел кучку жуков из рода катопс. Собрал всех в склянку. Остальные ловушки пустовали. Норки возле дороги нашёл ещё в трех местах. Поставил ловушки и в них. Дома пересчитал и определил жуков. Их было тринадцать, все одного вида - катопс буроватый. У нас это второй по численности вид рода, после чёрного. Для коллекции он мне был не нужен. Но важно было убедиться на деле, что жуков этим методом ловить в норах можно и у нас. Оставалась надежда, что летом появятся в этих норах и другие виды холевин.

На другой день я сходил к норе барсука. Жуков в ловушках здесь не было. Добавил ещё одну.

Проверять банки с формалином пошёл через десять дней после их установки. На траве и в тени ещё не сошёл иней после сильного утренника. Банки находил по прикрывающим их крышкам. Жуки были в каждой. Преобладали жужелицы, немало было стафилинид, скрытноедов и блошек. Единично попадались представители других семейств. Из них для меня интересны были только долгоносики-скрытнохоботники. Лейодид не оказалось ни одного. Кроме жуков попадали в банки пауки, кивсяки, дождевые черви и даже мышь. Одной банки найти не смог.

В тот же день взял ещё десять банок и формалин, чтобы поставить их на сухом лугу у бывшей деревни Санники. Луг этот, поросший редким сосняком, примыкал к деревне. Осмотр его разочаровал меня. Норы грызунов тут когда-то были, но все их давно раскопали кабаны.

Тогда я решил пройти в сосновый бор и там поставить банки у нор грызунов. Но в этом бору нор почти не нашёл. Одна нора на вырубке погоды не делала. Пошёл дальше по лесной дорожке вдоль реки Ацвеж. Вышел сначала к одной вырубке, на которой хворост и хлам сложены были в кучи, но не сожжены. Дальше дошёл до другой. На этой порубочные остатки были сожжены. Дальше у дороги находились норы, в которых были мои ловушки с приманкой. Жуки оказались только в одной норе - той же, что и в первый раз. И тот же вид - семь штук.

Из леса вышел к сухому лугу с другой стороны деревни. Из-за сухости и бедности почвы растительность на нем была очень редкой. А ходы грызунов выделялись в форме продолговатых взбугрений песчаной почвы. В этих ходах и частично у выходов из норок я и поставил все десять банок.

Через неделю проверил банки-ловушки на сухой пустоши. В них оказались знакомые мне обитатели самых сухих участков из семейств жужелиц, пилюльщиков, чернотелок и долгоносиков. Норников не было. Несмотря на постигшее меня разочарование, снова поставил банки. Проверять их повторно собрался лишь через две недели, не питая особых надежд на интересный улов.

В большинстве банок были те же, что и в первый раз, ксерофильные жуки. Банки, стоящие в обитаемых ходах, наполнились землей, вытолкнутой грызунами. Но в одной из них я увидел жука, ради которого и стоило проделать всю эту работу. Буро-желтый жучок длиной около четырёх миллиметров из рода холева. Дома взял польский определитель и путем кропотливой работы установил, что это холева плоская - четвертый вид рода, найденный в Кировской области, и второй из числа пойманных мною.

В тот же день я проверил все ловушки с приманкой в норах хищников и собрал в них полдюжины жуков все того же катопса буроватого. А через три дня сходил и к пустой барсучьей норе. Приманку в ловушках съели мыши. Из жуков обнаружил лишь одного стафилинида. Ставить больше не стал.

На сухую пустошь пришёл снова через неделю. На этот раз не было ничего интересного. Переставил банки в другой край луга. В тот же день поставил десять банок с формалином в лесу: пять на старой вырубке и пять в старом сосновом бору. Все у нор грызунов. На следующий день проверил их - результат нулевой. И поставил первую окончатую ловушку на трехлетней вырубке в колхозном лесу, поросшей березками, осинками, елочками, кипреем, малиной...

Поддерживая постоянный контакт с отделом природы Кировского областного краеведческого музея, делился я своими проблемами с его работниками, ставшими моими хорошими друзьями. Препаратор этого отдела, орнитолог-любитель, лучший знаток птиц Кировской области, Владимир Нестерович Сотников помог решить мне проблему стекол. Где-то нашёл он много достаточно больших обрезков и обломков оконного стекла, принес их в музей, а оттуда я в рюкзаке увез их домой. В последующие два сезона он раздобывал для меня формалин.

26 Июня я поставил две оконные ловушки на прошлогодней вырубке в заболоченной субори, где год назад поймал два новых для себя вида лейодид. При установке такой ловушки возникает проблема закрепления стекла. Проще всего поставить его между двух деревьев, привязав за верхушку стекла к обоим стволам. Но не везде на вырубках найдешь два оставленных дерева рядом. Можно надежно прижать стекло сверху лежащим наклонно или горизонтально над землей стволом тонкого деревца. Но и такое не везде есть в нужном месте. Проще всего взять с собой топор, вырубить два кола, вбить их там, где нужно, на ширину стекла один от другого. Я не захотел таскать лишнюю тяжесть в виде топора, предпочтя закреплять стекла сверху толстыми палками, которых всегда в изобилии на вырубках. И не раз платился за это упавшими ловушками из-за лосей и кабанов.

На ближайшей вырубке трехлетней давности в колхозном лесу поставил три оконные ловушки. Вырубка эта показалась мне наиболее привлекательной для жуков лейодид. Бывший здесь прежде лес состоял из сосны , ели, березы, осины. На богатой и не слишком заболоченной почве появилась поросль малины, а также земляника (то, что и нужно по Фляйшеру) и другое разнотравье. Были и сильно заболоченные места, поросшие осоками, ситниками и мхами. Не сожженные порубочные остатки перегнивали в больших кучах.

На следующий день взял два стекла и поставил ловушки на прошлогодней вырубке в свежей субори. Более сухая почва предоставляла благоприятные условия для обитания жуков рода лейодес. Только вот размножиться на ней они ещё не успели. Надежда была на то, что жуки прилетят сюда с соседней вырубки пятилетней давности. Ставить ловушки на ней я счел бесполезным, поскольку она сплошь заросла густым березняком. Именно по этой причине совет Фляйшера о 4-5-летних вырубках мне не подходил. В наших условиях наиболее подходящими были вырубки третьего года. Но поблизости от деревни таких немного, а далеко ходить проверять невыгодно.

На обратном пути зашёл проверить ловушки, поставленные накануне. Здесь меня ожидал неприятный сюрприз: жидкости в них не было - вытекла вся.

Здесь нужно вернуться назад. Когда проблема стекол была решена, передо мной возникла проблема посуды, в которую стекла ставятся. Удобны были широкие консервные банки из-под соленой рыбы. Но в деревне их используют для выращивания рассады и не выбрасывают. Старых дырявых кастрюль я раньше не догадался насобирать, а десяток сразу не найдешь. В деревенском магазине увидел пластмассовые треугольные емкости для сбора овощей и фруктов. Были они с дырками, но дырки можно чем-нибудь замазать. Большая, по сравнению с банками, емкость была хороша тем, что в жаркую погоду жидкость не успеет высохнуть за неделю, а в дождливую - емкость не переполнится через край. Лежали они в магазине давно, спроса на них не было, и по причине инфляции стали сравнительно дешевы. Я скупил оставшиеся тринадцать штук и стал думать, чем заделать дырки. Решил, что проще всего заклеить их липкой еловой смолой. Так и сделал. Налил воды в одну, посмотрел - не протекает. И поставил. А за сутки вся вода просочилась сквозь смолу. Пришлось забирать посудины и нести домой переделывать.

В одну ловушку все же успели попасть несколько жуков. Среди них были два адеруса. Жучки эти мелкие, живут в лесной подстилке и другим способом наловить их трудно. Поэтому в моей коллекции адерид было очень мало. Проверил в тот день и банки с формалином в сосновом бору. Снова безрезультатно.

Дома, вместо смолы, залил дырки стеарином от свечей. На этот раз водонепроницаемость была полная. На другой же день восстановил все ловушки.

Кроме одиннадцати длинных стекол, было у меня четыре половинных. Два стекла нечаянно сломал Олег в теплице. Нет худа без добра. Мне нужно поставить оконные ловушки за рекой Ацвеж на территории соседнего Котельнического района. Важно было указать местообитания видов лейодид и в том районе. Кроме того, вырубки там были в сосновых борах, тогда как у нас только в суборях. Таким образом, намечался шанс поймать новые для моей коллекции виды лейодид. Тащить длинные тяжелые стекла в руках за десять километров было накладно. А половинки я легко унес в рюкзаке. Разместил ловушки в участке выборочных санитарных рубок на пнях и других возвышениях (как потом выяснилось, совершенно напрасно). При проведении таких рубок делают небольшие сплошные вырубки, на которых обрубают сучья и укладывают древесину в штабеля, а иногда и разделывают хлысты на сортименты. Называют их эстакадами. Вот на этих эстакадах я и поставил ловушки, выбрав места с разным напочвенным покровом.

На обратном пути проверил три ловушки на ближней вырубке в колхозном лесу. Взял в них десяток адерусов черноватых и одну осу-блестянку, коллекцию которых я тоже собираю. Последующий опыт убедил меня, что ос-блестянок проще всего собирать именно с помощью окончатых ловушек, расставляя их возле куч старой древесины.

Вскоре мне пришлось ехать в Халтуринский лесхоз. Осмотрев расчищенные весной площадки для надзора за вредителями леса, я вышел на вырубку, где были поставлены банки с формалином. За полтора месяца растительность на вырубке, особенно кипрей и малина, так сильно выросла, что вид вырубки резко изменился. Из трёх банок я с трудом нашёл две. Жуков было в них много, особенно жужелиц. А лейодид не оказалось ни одного.

В ближайшее воскресенье предстоял мой день рождения. Накануне, 9 июля, я пошёл проверить ловушки: не преподнесут ли они мне подарок в виде редких жуков. В банках в бору попались крупные жужелицы: гладкая, слизнеед и три моллюскоеда. Из лейодид были амфицилл шарик и агатидий матово-чёрный. В оконных ловушках жуки оказались более интересные. Три колониста, два лейода Гилленхаля, а также обычные анизотомы и сциодрепоидес. И один совсем незнакомый жучок. В лесу я принял его за божью коровку. Но дома, просматривая сборы, усомнился в этом: слишком уж выпуклые шаровидно надкрылья у него. Божьих коровок таких не видал. Уж не из лейодид ли он ? Только желтая переднеспинка с большим чёрным пятном посередине выглядит не типично для лейодид. Дошла очередь и до него. Посмотрел в лупу на булаву усиков и ахнул: членики булавы были резко пильчатые, а второй из них маленький, как бывает только у лейодид. Такие усики у жуков рода лиодоприя, а вид мог быть лишь один - лиодоприя пильчатоусая. Вид этот европейский. Достал сборник "Насекомые Московской области", нашёл статью по лейодидам. Есть лиодоприя пильчатоусая, найдена впервые в Росии. Значит, моя находка вторая, причем самая северная и самая восточная. Вот это подарок ! Лучшего никто не мог бы сделать.

В тот же день поставил три оконные ловушки на четырёхлетней вырубке в ближайшем к Шмелеву квартале гослесфонда. Вырубка эта сильно заросла порослью березы и малинником. Но попадались на ней и небольшие полянки, на которых я и разместил свои ловушки.

В понедельник поехал в Быстряговское лесничество. Сделал там надзор за вредителями леса, обследовал старый горельник возле карьера, а потом проверил и банки с формалином. Ни лейодид, ни других интересных жуков в них не было. Занимаясь этим делом, заметил, что на песчаный откос карьера упал и покатился большой жук, похожий на золотистую бронзовку. Я поднял его и - велика была моя радость - по бархатисто-зеленым надкрыльям узнал шелковистого хрущика. Жука такого я видел однажды в сборах своего кировского коллеги Сергея Павловича Решетникова. Поймал он его в бору около города Советска. Известен он также из других южных районов, обитая в сухих борах.

В середине июля проверил ловушки за рекой Ацвежем. Из лейодид в них были только анизотомы. Поставил там ещё четыре. На обратном пути зашёл на вырубку в колхозном лесу. У одной ловушки стекло лежало на земле. В другой вся жидкость в банке высохла, но мертвых жуков в ней осталось довольно много. Был и один лейодес.

На другой день, 16 июля, проверил оконные ловушки в Шмелевском бору, а также банки с формалином. В ловушке на прошлогодней вырубке плавали два ещё живые красноватые жучка из лейодин. В других, среди прочих жуков, попались два редких точильщика, две божьи коровки из рода сцимнус, осы-блестянки. В банках в бору попались катопс, агатидий лощёный, несколько амфициллов и полдюжины крупных жужелиц. Я поставил ещё две оконные ловушки с короткими стеклами и, уже собравшись в обратный путь, вспомнил, что не проверил одну банку на заболоченной вырубке. Место это было недалеко, и я вернулся. Банка стояла у старой мышиной норы, обитатель которой спихнул в неё ком земли. Разбирая содержимое, я решил, что бесполезно дальше оставлять здесь банку, а надо перенести её в бор. И тут среди мусора увидел бурого жучка из рода холева. Именно ради таких я и ставил банки. И вместо того, чтобы унести отсюда банку, поставил на этой вырубке ещё две.

В тот же вечер определил сборы за два дня. К моему восторгу, среди мелких лейодин оказались не только два новых для меня вида, но и новый род - коленис иммунда. А холева стала новым для моей коллекции и фауны области видом: холева проворная.

С этого времени оба выходных дня стали уходить на проверку ловушек. Один день - по эту сторону реки, другой день - за рекой. В следующие выходные дни порадовал улов на этом берегу: пять циртуз черепичатых, шесть колонистов и один лейодес толстый. Поимка лейода означала, что начинается лет крупных видов этого рода. До сих пор попадался только мелкий лейодес Гилленхаля. Определять колонистов до вида я не стал. Чем больше накопится материала, тем легче будет в нем разобраться. А за рекой попался лишь один колонист. Оставалось надеяться на крупных лейодов в августе.

Из всех окончатых ловушек только одна стояла не на вырубке, а в липняковом бору. Нужных мне жуков долго в неё не попадалось. Я уже вознамерился переставить и эту ловушку на ближайшую вырубку, как вдруг нашёл в ней лейода Гилленхаля. Ловушка осталась в бору до конца сезона. В последних числах июля я достал из неё трех лейодов, а из всех остальных ловушек в этом районе только двух.

В конце июля снял банки на сухой пустоши и поставил их в старом ельнике-кисличнике возле поймы Ацвежа. Там много нор грызунов. В них и возле них я разместил банки. Тогда же я снял ловушки в Котельническом районе, перенес их ближе к реке, чтобы меньше времени тратить на проверку, раз уж ничего интересного не ловится.

1 Августа поехал в Пищальское лесничество Оричевского лесхоза на лесопатологическое обследование. На этот раз взял с собой пять коротких стекол и банки к ним. Приехал после обеда, устроился с ночлегом и отправился ставить оконные ловушки. Расположения вырубок поблизости от поселка я не знал. А мне нужно было найти такую, где не пасут скот. Пошёл наугад, по электролинии. Шла она вдоль старых посадок сосны на сухих боровых песках, с редкими кустами ракитника, мелкими злаками и куртинками спелой земляники, мимо которых я не мог пройти равнодушно. За водянистым болотом следы коров перестали попадаться. Я внимательно осматривал полянки по сторонам, но ни одна из них не показалась подходящей для установления ловушек.

Впереди на квартальной просеке показалась будка-избушка лесорубов. За нею возвышался большой штабель древесины. Справа видна была свежая вырубка, слева вдавалась в большое сосновое болото узкая высокая грива с посадкой сосны по вырубке примерно пятилетней давности, с густой порослью папоротника-орляка. Свежих следов машин от штабеля не было. Я решил, что лучшего места для ловушек поблизости не найду. Четыре ловушки установил на гриве, из них три на пнях. С пятой ловушкой перебрался через болотину на свежую вырубку. Растительность в лесу возле вырубки говорила о богатой перегноем почве, благоприятной для лейодид. Ловушку установил также на пне.

Проверить ловушки пришёл вечером после работы. Насколько радужными были мои мечты, настолько горьким оказалось разочарование. Попалось лишь несколько обычнейших жуков. Стекло ловушки на свежей вырубке упало, но вода из банки не вылилась. Вторично проверил и снял ловушки через два дня, перед отъездом. Эти два вечера были холодными, так что ничего интересного снова не оказалось. Стекла спрятал под толстой валежиной до будущего лета.

В августе начали попадаться интересующие меня лейоды, с каждой неделей больше. Во второй половине месяца перестал ловиться самый мелкий вид - лейодес Гилленхаля, уменьшились уловы на заболоченных вырубках. Зато больше стало крупных видов в сухих борах. Я, хотя и с запозданием, уразумел, что ловушки ставить выгоднее всего в просветах среди зарослей папоротника-орляка. Чаще других там встречался лейодес силезский, один из самых крупных видов наших мест.

В конце месяца, когда созрела брусника и по всем вырубкам пошли сборщики ягод, стали исчезать пластмассовые емкости. К концу сезона я недосчитался трех штук. Пропали и два стекла. В первых числах сентября начались ночные заморозки, так что на поверхности жидкости в емкостях плавал лед. Я решил, что рассчитывать на дальнейшие уловы бесполезно, и к концу первой декады снял все ловушки. Последнего жука колониста достал из окончатой ловушки 9 сентября. Как оказалось впоследствии, он (жук колон зубценогий) стал единственным экземпляром одного из семи собранных мною видов этого рода.

Уловы в банках с формалином в ходах грызунов оказались ещё более неожиданными. В третьей декаде августа и начале сентября я выбрал из них два вида холева, оба впервые были пойманы в этом году. В том числе холева Штурма, а также три вида катопс, из которых один стал новым для моей коллекции. К сожалению, банки я тоже снял, вместе с окончатыми ловушками.

А после первых утренников теплая погода вернулась и стояла до конца месяца. Я только вздыхал, представляя себе, сколько нужных жуков мог бы ещё наловить. Оставалось только учесть ошибки этого сезона в следующем.

В конце августа, а потом и в конце сентября я пытался ставить ловушки с приманкой в нежилых норах енотовидных собак и лисиц. Приманка иногда оказывалась съеденной, так что норы эти были не совсем уж необитаемыми. Тем не менее, лейодиды не попадались.

В октябре я был в отпуске и девятого числа отправился на охоту. Побродив безрезультатно по хорошо знакомым лесам, наткнулся на большую мертвую осину. Вспомнил, что под корой осины встречаются иногда редкие жуки. Не то, чтобы они были мне нужны, но по старой привычке решил посмотреть, нет ли тут чего-либо интересного. Отломил кусок сухой коры и в перегнившей чёрной массе под ним заметил два красноватых шарика, как будто два оторванных брюшка мелких рыжеватых муравьев рода мирмика. Взял один из шариков и понял, что это жук из рода агатидиев. Второго жука неосторожно уронил, но на почерневшей листве удалось его отыскать. Отодрал второй кусок коры и нашёл ещё одного такого жука. Я ободрал всю кору вокруг ствола на высоту до двух с лишним метров, но больше ничего не попалось. Значительно позже выяснилось, что это жуки вида агатидиум Юречека.

Через два дня после этого поехал в Москву, в Зоологический музей МГУ, чтобы проверить определения некоторых жуков. Работники отдела жесткокрылых встретили меня с присущим им радушием, помогли определить привезенных жуков и выложили мне ящики с коллекциями жуков лейодид. Тут уж разбираться я должен был сам. Большая часть жуков не имела определительных этикеток, а и те, что были определены, не всегда правильно. Определителей я с собой не взял, а в музее их не оказалось. Времени у меня было мало, поскольку вечером я должен был выехать обратно, а до вечера успеть заглянуть хотя бы в три книжных магазина. Поэтому я ограничился тем, что внимательно просмотрел все коллекции, обращая внимание лишь на интересующие меня виды, поставил этикетки с названиями к хорошо знакомым видам и выкинул этикетки с явно ошибочными определениями. Для себя сделал вывод, что некоторые виды в моей коллекции определены ошибочно.

Теперь можно было подвести итоги второго сезона активной охоты за лейодидами и сделать наметки на третий сезон.

В мае следовало попытаться пополнить коллекцию рода агатидиум - тех видов, которые были представлены неполными сериями, а возможно и теми, каких у меня совсем не было. Поблизости от деревни есть остров черноольшаника. Там непременно обитает агатидий изменчивый и ещё какие-нибудь виды, связанные с лиственными породами деревьев.

В июне, как правило, попадались те же весенние виды, а значит, ничего нового, интересного. Но все-таки несколько окончатых ловушек поставить следовало, хотя бы с целью разведки, в новых, ещё не изученных мною стациях. Июль - основной месяц лова мелких лейодин и колонистов на заболоченных вырубках. И до середины августа. В августе летают виды рода лейодес на вырубках и полянах в сухих и свежих сосновых борах и суборях, возможно также и в ельниках. В теплые сентябрьские ночи могут попасться самые редкие виды лейодов и колонистов.

Устанавливать оконные ловушки следовало только на тех вырубках, которые почти не посещают сборщики ягод и грибов. Ставить их надо только на землю, но отнюдь не на пни или кочки. И выбирать места с обнаженной почвой, без сплошной дернины или мохового покрова. На совсем открытом участке вероятность попадания в ловушку жуков меньше, чем в коридорах среди высокотравья, кустов и древесной поросли. При отсутствии таких коридоров в подходящем месте надо создавать их самому. При этом нежелательны участки с обилием цветущих растений, дабы избежать массовой гибели шмелей и других опылителей цветов.

Банки с формалином в ходах грызунов в лесах целесообразно устанавливать лишь в середине августа. В агроценозах испытать их надо пораньше на полмесяца или даже на месяц. Для Белоруссии большинство видов рода холева указана именно для агроценозов - полей и лугов. Я же в них не ловил, хотя для этого и ходить далеко не надо.

Ну а в поездках по другим районам использовать то, что возможно, включая ловчие ямки. И важнее всего было половить этих жуков в смешанных лесах юга области с обилием широколиственных пород деревьев: липы, клена, ильмовых. Там непременно есть виды, не встречающиеся в таежной зоне.

Весна 1995 года оказалась ранней. Три первые оконные ловушки я поставил в осушенном черноольшанике 22 апреля, расчитывая хотя бы пополнить серию агатидия изменчивого, если уж не попадется ничего нового. Я знал, что в таких местах бывает особенно много клещей, но намеревался снять ловушки прежде, чем трава сравняется с длиной голенищ резиновых сапог. В апреле попадались мелкие жуки: скрытники, скрытноеды, короеды, долгоносики, грибовики... Первый агатидиум был извлечен из ловушки 9 мая. В тот же день я переставил две ловушки и поставил ещё три дальше вглубь перелеска, где ольшаник переходил в березняк с елью. Теперь я больше рассчитывал на обитателей гнилых берез, возле которых и располагал дополнительные ловушки. 17 Мая достал из ловушек трех представителей подсемейства холевин, относящихся к самым обычным видам, и семь агатидиев четырёх видов, из которых были два изменчивых, пополнившие мою коллекцию. В конце мая - 28 числа - нашёл в ловушках двух жуков из рода птомафагус (в переводе с древнегреческого означает: трупоед) нового для фауны области вида - птомафагус разноусый. Жуки эти, по литературным данным, живут в норах млекопитающих. Мне они прежде не попадались. Обычных видов лейодид в ловушках было уже много. В начале июня появились в ловушках колонисты, лиодоприя и лейодес Гилленхаля. К этому времени трава стала высокой, так что для проверки ловушек пришлось надевать болотные сапоги. В середине июня попался ещё один вид, новый для фауны области: катопс Кирби. Просматривая улов на широком пне, я положил рюкзак на чистое от травы место возле него. Когда стал его брать, увидел сидящих наверху двух самок таёжного клеща. До этого при каждой проверке ловушек я снимал с одежды хотя бы одного клеща . Но тут уж не выдержал и, несмотря на интересную добычу, в следующее посещение снял все ловушки и перенес их на вырубки, где клещевая опасность была гораздо меньше.

Три ловушки поставил на прошлогодней вырубке возле поймы реки Ацвеж. Растительный покров с преобладанием мхов указывал на бедность почвы. Но лейодиды живут в любых почвах. Впрочем надежды мои на интересный улов с этой вырубки не оправдались.

Шесть ловушек перенес на вырубку примерно двухлетней давности за деревней Воспиченки. Вырубку эту я обнаружил прошлым летом. Была она в слегка заболоченном лесу из сосны, ели, березы, осины, ольхи... Торфяно-болотная почва породила разнообразную растительность. Кочки занимали земляника, костяника, брусника и сопутствующие им травы. Между кочек росли осоки, ситники и лабазник. Из кустарников встречались шиповник, голубая жимолость, крушина ломкая. Почва ещё не успела сплошь зарости травами, а это создавало благоприятные условия для жизни лейодид. Важно для меня было и то, что вырубка не представляла интереса для сборщиков ягод и можно было надеяться на сохранность ловушек до конца сезона. На уловы лейодид с этой вырубки я и возлагал свои главные надежды. Оправдались они лишь частично. В июне (24 числа) я поймал там нового для себя лейода французского. Пополнил также серии трех видов колонистов и циртузы черепичатой. Но в июле и августе не попалось ничего интересного. Виновата в этом очевидно была сухая погода второй половины лета. Не помогли и большие дожди в начале августа.

В начале августа поставил пять окончатых ловушек на поле бывшей деревни Саватенки, находившейся внутри большого лесного массива. Когда деревня перестала существовать, поля пахать перестали. Часть их заросла лесом, часть осталась под сенокос. Но был такой участок сухого песка, где плохо росла даже трава, а преобладали лишайники из рода кладония. Там-то я и решил исследовать фауну лейодид. Поставь я свои ловушки в начале июня, в них, возможно, и попалось бы что-то интересное. Но в августе и сентябре это оказалось напрасной потерей времени, если не считать находку нового для нашей области вида - листоеда зверобойного, а также очень мелких чёрных божьих коровок.

Ловушки с вырубки возле поймы Ацвежа я перенес в березняки также возле поймы. Ничего не поймав и там, поставил эти три ловушки на старой вырубке в сухом сосновом бору. Были на ней сосновые культуры, но сильно изреженные майским хрущем, большим сосновым долгоносиком, другими вредителями и грибными болезнями. Там, где повыше, основу растительного покрова составляли лишайники кладония, в пониженных участках кукушкин лён, а основная часть вырубки заросла вейником. Из интересных для меня лейодид 28 августа я поймал здесь лишь одного гиднобиуса точечного.

В начале августа я поставил 10 банок с формалином возле нор грызунов у мелиоративных каналов в ближайших окрестностях Шмелева. И за полтора месяца в них не попал ни один жук из лейодид. А вот жужелицы были и редкие, в том числе впервые пойманный мною скакун германский.

Ловушки на вырубке за деревней Воспиченки я снял 28 сентября. В них был один колон зубценогий. В предыдущем сезоне я поймал тоже одного и тоже в сентябре. Задние бёдра у самцов этого вида с длинным острым шипом.

А погода между тем стояла тёплая. Я не выдержал, взял десять консервных банок, раствор формалина и пошёл за бывшую деревню Першонки. Там при расчистке лесного сенокоса в послевоенные годы натолкали бульдозером небольшой земляной вал. Поселился в нем барсук, но браконьеры раскопали его нору. Были в этом валу и норки грызунов, возле отверстий которых я вкопал банки. Расчищенный сенокос давно зарос высоким березняком. Деревья росли и на самом валу. Через два дня - 2 сентября - ловушки проверил. Попал один катопс северный. Ещё через три дня (5 сентября) нашёл в ловушках двух холева. А 8 октября снял банки, достав из них ещё пять штук холева наиболее обычного в наших лесах вида. Только вот определить его по имеющемуся у меня определителю никак не удавалось.

Осенью пробовал я поймать холевин в жилой норе барсука на пищевую приманку, но тщетно: даже стафилинид не оказалось. Вероятно, следовало делать это летом.

Таким образом, за сезон я поймал три новых для фауны области вида лейодид. Ещё два вида обнаружил среди жуков, полученных в Кировском педуниверситете от Людмилы Геннадьевны Целищевой: гиднобиус широколобый и холева кожистая. Она занималась изучением жужелиц области, а лейодиды попадались в те же ловушки. Становится обидно, когда подумаешь, сколько ценного материала выкидывается за ненадобностью карабидологами. В сборах жужелиц студентки педуниверситета оказался новый для области вид: колон рыжеватый. Итак, после окончания сезона 1995 года в фауне Кировской области насчитывалось: 20 видов холевин, 8 видов колонистов, и 36 видов лейодин. Это не мало, но.... Даже в нашем районе должны обитать ещё не менее двух видов лейодес и столько же холева. А в самых северных и самых южных районах области могло найтись что-то и еще.

В октябре удалось съездить в Зоологический институт. С ночлегом устроиться помог старый знакомый Андрей Львович Лобанов. Одно время он жил в Москве, я ночевал у него и определял жуков-лейодид в его коллекции, собранных в республике Коми. Разбирался в них я тогда ещё слабо и часть жуков определил ошибочно. Надо было исправить эти ошибки. Из своих жуков требовалось определить один вид холева. По определителю получалась холева коричневая, но уверенности не было. Хотелось познакомиться также с видами, которые могут встретиться в нашей области и на Урале, заглянуть в старые определители рода холева. В коллекции оказался один экземпляр, определенный как холева коричневая. Но по определителю он совсем не подходил. А поскольку автор определения не принадлежал к числу известных специалистов по данной группе, то я не сомневался в ошибке. Но вот мои жуки явно относились к этому виду. Просмотр жуков из коллекции А.Л . Лобанова позволил мне познакомиться с двумя северными видами: катопс и колон. В коллекции института я внимательнее просмотрел северные виды рода лейодес, которые должны были обитать и в Кировской области.

Вырубки для установки окончатых ловушек в 1996 году я наметил ещё с осени. Километрах в семи от Шмелева было девять вырубок разных лет, примыкавших одна к другой. На двух из них я уже ставил ловушки. Расчёт мой основывался на том, что, размножаясь на старых вырубках, по мере их зарастания березняком жуки расселяются на соседних свежих вырубках. Вырубки отличались по степени увлажнения почвы и её богатству перегноем. Подробнее опишу их расположение, чтобы нагляднее представить мои летние маршруты.

На юг от Шмелева шла дорога к бывшей деревне Санники, километрах в пяти от неё. Дальше на юг она шла к реке Ацвежу, а через деревню поворачивала к западу и через сухое песчаное поле уходила в сосновый бор к дороге от Шмелева на бывшую деревню Макаренки, почему та дорога и звалась макаренской. Эти дороги образуют треугольник, в северной вершине которого находится Шмелево. Заходя в лес от санниковского поля, дорога пересекает маленькую лесную речку Даниловку с заболоченной поймой. За речкой сразу и начинается комплекс вырубок. Справа от дороги свежая вырубка по субори с уже пробившейся порослью осины. Севернее она примыкает к вырубке в колхозном лесу с березняком выше роста человека. На ней я ставил ловушки в 1994 году. Интересные жуки здесь были, но мне нужны новые виды, а их следует искать в новых местах. Свежая вырубка вряд ли могла дать что-то интересное, так что правую сторону дороги я оставил в покое.

Слева к дороге, сразу за речкой, примыкала двухлетняя вырубка с развившейся растительностью. Были на ней участки сухие и заболоченные, и промежуточные между ними, представлявшие для меня наибольший интерес. С юга к ней примыкала трехлетняя вырубка, заросшая в основном малиной. Ловушки на ней я тоже ставил, кое-что попадалось, но в этом году улов ожидался более богатый. К первой вырубке возле дороги примыкала вырубка более старая и сильно заболоченная с густым моховым покровом. А из опыта я знал, что среди мхов лейодиды почти не попадаются. За нею шла вырубка ещё более старая, с густым березняком и дерниной высоких злаков. Тут тоже не приходилось расчитывать на интересный улов. С юга к ней примыкала вырубка с березняком старше десяти лет, заболоченная. К этому березняку с юга примыкала вырубка двухлетней давности на повышении, с разнообразным травянистым покровом, включая землянику. Мне она внушала наибольшие надежды. Назову её дальней вырубкой. К ней с юга примыкала ещё одна старая вырубка с высоким березняком. Интерес она представляла лишь как источник заселения лейодидами соседней вырубки. Подойти сюда можно было по старой лесной дорожке, отходящей от основной дороги в бору. Можно было также от малинниковой вырубки возле Даниловки пересечь стометровую полосу старого леса между двумя вырубками.

Но вернемся к большой дороге. От вырубок она входила в сосновый бор, сначала свежий с липовым подростом, где я ставил ловушки в первые годы, потом сухой бор. И вот в этом сухом бору с юга к дороге примыкал сосновый молодняк двадцати с лишним лет. Я помнил, когда на этом месте была свежая вырубка, густо заросшая вейником. На ней создали сосновые культуры, но вейник - злейший враг сосны. Снегом его пригибает к молодым саженцам, при этом создается влажная среда, в которой развиваются грибные болезни на хвое сосны, и саженцы погибают. По этой причине образовалась в молодняке большая прогалина с песчаной почвой и разнообразным травянистым покровом: от оленьего мха до папоротника-орляка. Эта прогалина привлекла меня как возможное местообитание лейода Трепке, которого я ловил когда-то, но в моей коллекции этого вида не было. Пробел этот мне очень захотелось заполнить.

И ещё одно место меня интересовало. От макаренской дороги на эту дорогу по южной стороне упомянутого треугольника шла лесная тропинка. Проходила она возле длинной вырубки, состоявшей из трех примыкавших одна к другой вырубок разных лет. На них я уже ставил ловушки и поймал много ценных жуков. Теперь же меня привлекал ветровал в старом заболоченном ельнике возле этих вырубок. Я хотел найти в этом ветровале новый для себя вид агатидия.

Май выдался холодным, с поздними заморозками. Это и другие обстоятельства привели к тому, что оконные ловушки я начал ставить лишь 3 июня. И в первую очередь в еловом ветровале на старых еловых валежинах и возле мёртвых берез, поросших множеством трутовиков. Две ловушки поставил у сухостойных осин в еловом лесу возле дальней вырубки и одну в ольховой пойме Даниловки. И три ловушки в прогалине соснового молодняка.

За деревней Санники была очень сухая песчаная пустошь с редкими ксерофильными травами: ястребинкой волосистой, смолкой, клевером пашенным и другими. Когда деревня Санники была жилой, сеяли в этом поле рожь, а на месте пустоши всегда была плешина с сыпучим песком. Теперь много лет место это не пахалось и на нем формировалось ксерофитное сообщество растений. В период цветения смолки издалека виден был алый луг - картина необычная для наших мест. Хотя смолка нередко встречается у нас на сухих участках, на такой площади я её не видал. Несомненно обильными были тут роющие осы и гнездящиеся в почве пчелиные. Фауна жуков сухих песчаных почв была мне хорошо известна, но я надеялся поймать здесь хотя бы один вид лейодид, обитающий на таких именно участках. Окончатых ловушек у меня было маловато, и я решил испытать ещё один их тип - из прозрачной полиэтиленовой пленки. Олег сделал для них полуметровые лотки из оцинкованного железа. Во второй половине июня я поставил три ловушки, расположив их возле редких сосенок, чтобы они не бросались в глаза с проходящей неподалеку дороги. Пленку прикреплял кнопками к двум палочкам, а под концами лотков вкопал консервные банки с раствором формалина.

В поле между Санниками и лесом, по которому проходила дорога, было много кротовин. В сухой почве обитало много личинок садового хрущика, кузьки металлического, а возможно и других жуков семейства пластинчатоусых, которыми в основном и питались кроты.

В норах кротов, как известно, живут несколько видов лейодид из подсемейства холевин. Я выкопал поперек ходов кротов прямоугольные ямки. В удаленном от хода конце каждой ямки вкопал консервную банку с раствором формалина. Работа эта оказалась напрасной: кроты так засыпали ямки и банки землей, что я с трудом их нашёл потом, да и то не все. На сухой пустоши у деревни до осени не попался ни один экземпляр лейодид, хотя позднее я поставил тут шесть почвенных ловушек в ямках. Порадовали меня лишь несколько ос-блестянок , да редкая паразитическая пчёлка и маленький чёрный долгоносик магдалис линейный, привлечённый сосенками, между которыми стояла ловушка.

В лесу в оконных ловушках попались только два обычных вида агатидиев. Большой интерес представляли редкие ксилофильные жуки из других семейств: точильщики, ложнослоники, рогачики и прочие. Ловушки я переставлял, убедившись, что возле стоящих мертвых деревьев жуки попадаются гораздо реже, чем на валежинах.

Радостные находки начались в июле. На первой вырубке за Даниловкой 9 июля попал колон груботочечный. От других видов рода он отличается грубой пунктировкой переднеспинки. В литературе отнесен к редким видам. Ловушка эта стояла долго, поблизости от неё я поставил другую. Но жук так и остался единственным представителем вида в моей коллекции. Следующий новый для меня вид (поймал 11 июля) был лейодес гибридный. Из-за темно-бурой окраски я принял его за водолюба и лишь дома узнал лейода. Из елового ветровала я начал переставлять ловушки на смежную с ним старую вырубку, поросшую березняком. В середине её было повышение, на котором попадались не задерневшие участки с перегнойной почвой. На них я ставил ловушки и не прогадал: в середине июля (14 числа) достал из них четырёх лейодов ржаво-бурых. Вид этот я очень хотел найти, поскольку он считается обычным в северной Европе. Обычным оказался он и в нашем районе.

Ещё раз попытался ловить жуков на пищевую приманку в жилой норе барсука, но снова тщетно. Одну проволоку с приманкой хозяин норы затянул внутрь, так что я не смог и достать её. Другая оказалась пустой. Так что в этом методе я разочаровался.

Около моей родной деревни Буторинской в соседнем Шабалинском районе есть старый елово-пихтовый лес с осиной на богатой суглинистой почве. В Свечинском районе точно такого же леса я не знаю. Мне казалось, что в том ельнике на вырубках может быть интересная фауна лейодид. И я решил съездить туда с окончатыми ловушками. Время у пенсионера свободнее. Дорог стал проезд на автобусе, но интерес был велик, да и родные места притягивали. 24 июля я поехал туда, взяв три оконные ловушки с пленкой. Установил их на небольшой вырубке в колхозном лесу. Вырубка уже заросла малиной и высокими злаками, но попадались места с низкотравьем из земляники, костяники и других. Снял ловушки 30 июля. Из лейодид попались только шесть жуков колона широкого. Вид этот считается обычным, но в моей коллекции было только три экземпляра. Я не знал его основной стации. Теперь стало ясно, что это ельники. Неясно было лишь то, как жуки попали в банки с формалином: то ли бегая по поверхности почвы, то ли в полете, ударяясь о пленку. Вообще ловушки из пленки вызывали у меня сомнение. Пленка не вполне прозрачная, каким является стекло. Быстро летающие насекомые не успевают её заметить. А мелкие жуки, к которым относятся и лейодиды, летают медленно и могут принять её, например, за паутину. Поэтому на будущее я решил отказаться от таких ловушек.

В моей коллекции рода колон, среди экземпляров колона широкого, оказался один из Советского района, явно отличающийся. У колона широкого кайма надкрылий хорошо видна сверху. А у этого одного она не была видна. Нашёл я ещё одно отличие - в грубой пунктировке лба. Предположил, что это может быть колон ложноширокий, описанный из Швеции Туре Палмом. Описание было опубликовано в 1941 году в шведском энтомологическом журнале. Найти этот журнал в библиотеках России казалось мне мало вероятным, поскольку в этом году началась война. В имеющиеся у меня определители рода колон Польши и Средней Европы вид этот не был включен, равно как и ещё три северных вида колон, могущих обитать в России и в нашей области. Я поделился своей заботой с В.Н. Сотниковым. Он сказал, что его бельгийский коллега предлагал ему помощь в ксерокопировании статей из европейских журналов. Я дал ему название статьи, её координаты и попросил написать в Бельгию этому орнитологу. И летом получил ксерокопию необходимой мне статьи в двух экземплярах. Другую статью из этого же журнала за 60-е годы, когда его получали в России, я заказал обычным путем по межбиблиотечному абонементу. И не получил хотя бы официального отказа. А мое предположение о том, что в моей коллекции есть колон ложноширокий, подтвердилось.

В последней пятидневке месяца (25-31 июля) попались в ловушки первые жуки лейода сомнительного. Находка его была для меня чуть ли не самой важной. И вот почему. Я уже упоминал, что в моей публикации по лейодидам Кировской области лейодес сомнительный был указан на основе ошибочного определения. Е.С. Перковский как-то сказал мне, что он не видел в коллекциях ни одного экземпляра к северу от Московской области и что это, наверное, вид южный. Между тем, в зарубежных источниках лейодес сомнительный приводится как вид, обычный в Северной Европе. Собрав к концу сезона 17 экземпляров, я убедился, что это так и есть, хотя год спустя выяснилось, что некоторые из них принадлежат иным видам. А за предыдущие два десятка лет я не поймал ни одного похожего на него жука. Интересна эта группа жуков ещё одним свойством. Странно, что в определителях лейодес сомнительный стоит среди жуков красно-бурой окраски. Мне же попадались жуки либо полностью смоляно-чёрные, либо со смоляно-чёрной переднеспинкой и смоляно-бурыми надкрыльями. В конце концов появилось сомнение: не ошибся ли я в определении. Осенью достал коробку с лейодинами и решил ещё раз внимательно проверить этот вид. К моему изумлению, окраска жуков изменилась. В ней появился явный красно-бурый оттенок. И все мои сомнения отпали. До следующего сезона, когда выяснились и другие подробности. Подлинных лейодов сомнительных оказалось всего 10 экземпляров, только двуцветные.

В ловушки на прогалине долго не попадалось ничего интересного. Из-за этого я стал проверять их реже, чем в других местах. 28 Июля я пришёл на эту прогалину, чтобы поставить там десять банок в выкопанных ямках. В одной из окончатых ловушек обнаружил незнакомого лейода, который, судя по его состоянию, попал в ловушку довольно давно. Не проверял их здесь я почти две недели. Дома определил, что это лейодес полированный.

В первой половине августа в банках на прогалине жуков попадалось немало, но виды все обычные: лейодес толстый, лейодес сомнительный и лейодес ржаво-бурый. Не было лейодид в банках, стоящих среди кладонии, на голой почве, изрытой кабанами. Более интересные виды попадались в этот период в оконные ловушки на вырубках малинниковой и дальней. А вот в березняке даже обычные виды стали попадаться редко и единично. Я стал переставлять ловушки на более свежую заболоченную вырубку, но и там не поймал ничего, также как и на совсем свежей сухой вырубке.

Во второй половине августа лейоды на прогалине стали попадать только в одну банку, примерно посередине прогалины, среди куртинки кошачьей лапки. Зато при каждой проверке находил в ней новые виды. Искомый лейодес Трепке начал попадаться последним. Последних жуков достал из неё 5 сентября, а при следующей проверке банки снял, поскольку лейодид в них больше не было. Теперь я задался вопросом: почему жуки стали попадаться только в этой банке ? Не играет ли роль здесь кошачья лапка. Но ближайшая к ней ловушка стояла тоже возле куртинки кошачьей лапки. По-видимому, в почве был необходимый для личинок жуков грибной мицелий, увидеть который я не мог.

В оконных ловушках новые виды лейодид попадались во второй половине августа только на дальней вырубке. Из зарубежной литературы я видел, что у нас должны обитать два вида рода согда. И оба вида попали в мои ловушки. Я обратил внимание на то, что на дальней вырубке лейодиды в августе стали попадаться только у западного края вырубки, тогда как в июле их больше было у восточного. Западный край был более высоким и сухим, со множеством валежника и открытыми участками перегнойной почвы. 8 Сентября я взял здесь последний в сезоне новый вид: колон Барневиля, 10-го ловушки снял.

В августе открылся охотничий сезон. Отдав дань многолетней привычке, я перестал брать с собой ружьё, отправляясь на проверку ловушек. Места тут были постоянно посещаемые охотниками, грибниками, сборщиками ягод, так что дичь распугивали, и встретить её, на мой взгляд, шансов было мало. К тому же, в конце августа я каждый раз переносил часть ловушек с одних вырубок на другие. Ружьё при этом могло оказаться лишней обузой. И, как часто бывает, я просчитался. Малина в этом году хорошо уродилась под пологом леса. Туда перебрались с вырубок рябчики, выводки глухарей. Так что, возвращаясь от ловушек по прямой дороге через глухой ельник, в котором обычно редко увидишь какую-либо птицу, мне оставалось с досадой созерцать усевшегося на расстоянии надёжного выстрела глухаря или рябчика.

В первую половину жизни я был страстным ружейным охотником. Но теперь ничуть не жалею о том, что охота за жуками отодвинула прежнюю страсть на задний план. И прежде в охоте главным для меня было познание чего-то нового в природе. Но фауна охотничьих зверей и птиц невелика. Направляясь в какой-либо участок леса, заранее знаешь, какие звери и пернатая дичь могут в нём встретиться. Другое дело - жуки. В любом, даже маленьком, перелеске, на лугу, в луже, болоте, может оказаться незнакомый тебе ранее вид. И хоть мелочью кажется какой-то жучок по сравнению с птицей или зверем, но это такой же самостоятельный биологический вид, которого человек создать не может. Среди зверей и птиц трудно найти вид, новый для фауны области. А среди жуков я нашёл не один вид, новый для фауны России. И этому человеческому стремлению - открывать что-нибудь новое - лучше всего соответствует огромный мир насекомых.

Теперь вернемся назад. В юго-западном углу моей усадьбы росла черемуха. Прежние хозяева сваливали под неё мелкий хлам. Почва под ней была богатая перегноем. Росли здесь крапива, малина, лопухи. Ягоды у черемухи были невкусные, а места она занимала много. Я решил её спилить и посадить на её месте клён. Так и сделал. Возле изгородей с обеих сторон угла остались ещё черёмухи, так что для украшения усадьбы их было достаточно. В начале лета выдрал всю крапиву и малину. Появились участки обнажённой перегнойной почвы. В начале августа мне пришла в голову мысль вкопать в этом месте пару банок с формалином: не попадут ли в них лейодиды. Так и сделал. 4 Августа вкопал две банки, а через две ночи в одной банке нашёл жуков колона широкого и лейода толстого. На следующий день в ней был лейод красногрудый. 12 Августа попался колон двузубый, а 15-го колон пильчатоногий. Тогда же попался и лейодес ржаво-бурый. Я поставил тут и окончатую ловушку и 6 сентября достал из неё новый для фауны области вид: колон бурый.

В начале сентября я поставил несколько банок у комлей старых елей, где были отверстия нор грызунов, а также у земляных валов возле таких отверстий. Лишь у одной явно жилой норы попала холева коричневая. Это окончательно убедило меня, что ловушки стоит ставить только у тех норок, где есть признаки обитаемости их.

Сезон 1996 года закончился и можно было подвести итоги. В фауне жуков лейодид Кировской области насчитывалось теперь 80 известных видов. Таким образом, она вышла на первое место в России по изученности этого семейства. Такую изученность можно считать хорошей, но были и явные пробелы. Из окрестностей Перми известны 4 вида, которых я ещё не нашёл, а они должны обитать и в нашем районе. Если сделать хорошие сборы в самых южных и самых северных районах области, то число видов может достичь 90. Полный же видовой состав этих жуков в области выявить практически невозможно из-за их скрытного образа жизни. Важным результатом сезона стало и то, что я понял методику изучения фауны лейодид, по которой можно выявить большую часть видов любой таёжной области от Прибалтики до Урала за 2-3 года. В отличие от таких почвенных жуков как жужелицы, лейодиды не имеют чёткой стациальной приуроченности, а собираются там, где есть благоприятные условия для их обитания. Важно найти такие участки и поставить ловушки, почвенные и оконные, в нужном месте и в нужное время. Работа эта очень увлекательна и похожа на золотоискательство. Те же 10 банок на одной прогалине: как будто я пробил 10 шурфов, 9 из них оказались пустыми и лишь один попал на золотоносное место.

Весна 1997 года оказалась холодной и затяжной. Начал её я с поездки в Воронеж. При этом останавливался в Москве для определения жуков-лейодид в Зоологическом Музее МГУ. Материал из Московской области был большой, а время ограничено. Работал я с лупой при слабом освещении. Со многими видами столкнулся впервые. Некритическое следование определителю в таких случаях опасно, поскольку совершенных определителей нет. Не случайно поэтому наделал ошибок в определении. Дома ещё раз взял статью в сборнике "Насекомые Московской области" и понял, в чём ошибся. Написал в Москву покаянное письмо с указанием видов, определённых ошибочно, и предположениями о том, какие виды должны быть на самом деле.

Во второй половине сентября я поехал к брату в Калугу и на обратном пути остановился на два дня в Москве, чтобы исправить свои ошибки. Мои предположения оказались верны. Для меня это стало свидетельством "вхождения в группу". Войти в изучаемую группу насекомых - это значит знать большинство видов своего региона, знать, какие виды могут в нем еще встретиться. Тогда интуиция помогает правильно определить впервые встреченный вид, если даже нет возможности сравнить его с точно определенным экземпляром справочной коллекции или послать на проверку более квалифицированному специалисту.

Первые ловушки на жуков я поставил в начале июня. Под окнами восточной стены дома был небольшой пустырь. Сначала в нем господствовала малина, почти не плодоносившая. Потом Олег решил, что эта площадь, пусть небольшая, - около 20 квадратных метров - не должна пропадать без пользы. Он выкорчевал малину, вскопал и посадил горох. Горох вырос плохой, поскольку место сильно затенено забором, а почва - тяжёлая глина. Так что в последующие годы участок снова забросили. У меня была мысль устроить тут цветник из многолетников, но всё не доходили руки. Я лишь выдирал поросль малины, которая ежегодно вырастала снова. Вот здесь я и вкопал две банки с раствором формалина, а позднее добавил к ним ещё две. Ещё пару банок поставил в черёмуховом углу усадьбы, причём снова выдрал там всю малиновую поросль.

На сухом песчаном лугу за Санниками поставил три банки в ходах грызунов. Ещё три банки - на сухой вырубке с песчаной почвой. Все хотелось поймать лейода волосистого. Две оконные ловушки - за речкой Даниловкой. Одну на том месте, где в предыдущем сезоне попал редкий колон груботочечный. Другую на старой осиновой валежине под пологом ельника, в надежде поймать на ней жуков-древоедов. При первой проверке оконных ловушек добавил к ним ещё три, в том числе две на осинах и одну на вырубке. Ещё три банки-ловушки поставил на лугу поблизости от Шмелева, рассчитывая поймать луговые виды лейодид. Забегая вперед, скажу, что на лугу не попалось в ловушки ни одного экземпляра этих жуков.

В черёмуховом углу лейодиды стали попадать сразу, но только обычные виды агатидиин, в основном амфицилл-шарик. В оконные ловушки на осиновой валежине лейодиды попадались только самые обычные. Зато я поймал тут редких жуков из других семейств, новых для фауны области.

Самой неожиданной находкой в ловушке на осиновой валежине оказался плеснеед крестовый. Ещё в сборнике "Материалы VII Международного симпозиума по энтомофауне Средней Европы" О.Л. Крыжановский высказал сомнение в правильности старых указаний этого вида из Ярославской, Пермской областей и Татарстана. Кировский энтомолог С.П. Решетников нашёл этот вид на юге нашей области под корой дубового пня. Таким образом, подтвердилось указание для Татарстана, о чём я сообщил Олегу Леонидовичу при встрече. Теперешняя находка подтверждала указания вида для Ярославской и Пермской областей.

В середине июня я нашёл в оконной ловушке жука незнакомого мне вида катопс, который осенью в ЗИН'е был определён как катопс килеватый, да в середине июля одного агатидия Юречека.

Самая ценная добыча пришла во второй половине июня. В малиннике под окном я достал из ловушки незнакомого мне лейода. Определил, что это лейод рыжий. Находка его была для меня особенно желанной, поскольку в литературе для Фенноскандии он считается обычным видом, а указаний для России я не встречал. В июле попался ещё один, а в середине августа третий.

Другой столь же загадочный вид - лейод французский - был обнаружен в тазу с водой, стоявшем на лугу возле парника. Этот вид указан в зарубежных определителях для всей Европы, но из России он не был известен, и в наших крупнейших коллекциях его нет. И ещё был обнаружен интересный вид - катопс килеватый.

В прошлом сезоне 1996 года я выявил места, где ловилось много видов редких жуков. Заманчиво было снова поставить там оконные ловушки для пополнения своей коллекции редкостями. Но для меня гораздо важнее было найти новые виды, а искать их следовало в новых местах. Количество ловушек ограничено. Причём в этом сезоне я был лимитирован не стёклами и ёмкостями, а формалином. Плохое финансирование вузов не позволило зоологам Кировского педуниверситета, как прежде, запастись этим веществом. Я узнал, в какой аптеке они покупали формалин, отправился туда, но его там уже продали весь. Разыскал центральную аптеку города, где меня направили к заведующей. Услышав, какое количество мне нужно, она ответила, что у них столько не бывает, и порекомендовала мне обратиться на шинный завод, где они сами покупали формалин. Дозвониться до отдела снабжения завода в тот день мне не удалось. Пришлось ограничиться остатком от прошлого сезона. Июньские дожди разбавили жидкость в оконных ловушках почти до воды. Количество жуков в них резко снизилось, но кое-что все-таки попадалось. За Даниловкой справа от дороги была вырубка двухлетней давности. Ещё в прошлом году появилась на ней осиновая поросль, а теперь начала заселяться и малина. На этой вырубке я поставил четыре оконных ловушки с короткими стёклами. 26 Июня в одной из них увидел жука, по окраске похожего на лейода, но более узкого. Дома определил, что это не только новый для меня вид, но и новый род: агарикофаг головастый. О нём я тоже давно мечтал. А больше на этой вырубке ничего интересного до конца июля не попалось . Но один этот жук всё оправдывал.

Ещё две оконные ловушки поставлены были на трелёвочных волоках (просеки в лесу для трелёвки древесины) в субори-черничнике. Лейодиды в них попадались, но лишь вполне обычные виды.

В июле из банок в усадьбе я достал почти два десятка лейодов. Наибольший интерес для меня представлял лейод мрачный, который в лесу попадался довольно редко, а тут чаще других видов. Обычным здесь оказался и колон бурый, которого в лесных ловушках совсем не было. Но самая ценная добыча июля - лейод каштановый - один жук в малиннике у дома. Это самый мелкий вид рода лейодов в нашей области. В малиннике этом стояла и одна оконная ловушка. Из-за сухой погоды жуков в ней было мало, в основном колонисты. Зато 1 августа принесло очередную редкость: попался новый вид колонистов. Упорная работа с определителями приводила только к одному виду: колон мышиный. Самцы его обладают характерным признаком, но это была самка. По известному ареалу он не должен был встречаться у нас, не указан и для Фенноскандии. Но я находил жуков-долглносиков, которые в определителе указаны лишь для Карпат. А лейодиды изучены гораздо слабее, так что неожиданные находки здесь тоже возможны. В октябре я нашел в коллекции ЗИН два экземпляра колона мышиного и убедился в правильности своего определения.

В еловом лесу за бывшей деревней Першонки я нашел участок, в котором проведена была выборочная рубка леса. Богатая перегноем почва, разнотравная растительность, малина сулили интересные виды лейодид. К августу я раздобыл формалин и в начале этого месяца выкопал там шесть ямок, на дне которых врыл банки с ловчей жидкостью. Потом там же поставил две оконные ловушки. До конца сезона банки в ямках не дали мне ничего интересного. Для меня это осталось необъяснимым. Похоже, что жуков-лейодид ямки привлекают лишь на открытых участках без высокой растительности. А вот оконные ловушки принесли больше двух десятков лейодов. Среди них был один лейод вялый - второй экземпляр в моей коллекции и первый из Свечинского района. Из остальных доминировал лейод красногрудый, причём впервые мне попались жуки с чёрными надкрыльями.

С этими жуками произошел у меня небольшой казус. 31 Августа я пошел на охоту в ту сторону и конечно зашёл проверить ловушки. В обеих оконных ловушках плавали мелкие красноватые жучки, в которых я признал лейодид, причём не из самых обычных в моей коллекции. И вдруг обнаружил, что не взял какой-либо скляночки для жуков. Жуки были живые, и поместить их мне было совершенно не во что. Единственный вариант - выстрелить один патрон и посадить жуков в пустую гильзу. Но охотничьи боеприпасы в наше время дороги, и палить в белый свет мне не хотелось. Тогда я достал листок бумаги, посадил в середину его жуков и тщательно многократно свернул. Свёрточек этот положил в пакет с грибами, надеясь , что вылезшие из бумаги жуки будут прятаться в грибах. Взял наизготовку ружьё и пошёл искать дичь. Скоро вышел к опушке, возле которой проходил мелиоративный канал. Лишь только я вступил на его склон, чтобы перейти, как неподалёку из канала поднялся тетерев-косач. Он сразу скрылся за кустами, так что стрелять влёт не было возможности. Зато уселся на сосновый сук в перелеске на расстоянии дальнего выстрела. Я прицелился и, уже нажимая на спуск, почувствовал, что покачнулся, и заряд ушел мимо цели. Впрочем, это было не важно - мало ли промахов делаешь на охоте. Важно, что стрелял по дичи. Достал стреляную гильзу, прочистил ее мхом, вложил в нее бумажку с жуками (они начали вылезать) и крепко заткнул сфагновым мхом. Все жуки оказались одного вида, причем не редкого: лейод красногрудый. Знай я это, оставил бы их в ловушке до другого раза.

Еще один заманчивый для меня участок леса находился возле поймы реки Ацвеж. Первая надпойменная террасса полого спускалась тут к пойме. При высоком половодье участок этот затоплялся с отложением ила. Образовалась плодородная почва, на которой наряду с сосной, елью, березой росли пихта, осина, черёмуха и широкотравная растительность. Много было ветровала. Интересный улов могли здесь дать оконные ловушки в мае-июне. Но я опасался клещей, которых тут явно было много. Поэтому лишь во второй половине августа поставил пять банок с формалином у норок грызунов под пихтами, расчитывая поймать жуков из рода холева. Но, как любил говорить Андрей Тимофеевич Болотов, "счёт сей сделан был без хозяина". Ни одного жука из лейодид до октября не попалось. Поймал лишь одного скрытноеда Лисхолма - вид, новый для фауны области и редкий вообще в России.

Был у меня интерес к сосново-берёзовым перелескам, в которых обраазуется небольшой слой перегноя, а в растительном покрове наиболее характерны земляника и грушанки. На полянках в таком перелеске поставил три банки в ямках, но лейодид в них не поймал, из других жуков тоже ничего интересного не было.

В третьей декаде августа я все же поставил пять оконных ловушек на малинниковой вырубке за Даниловкой, где ловил редких лейодид в предыдущем сезоне. За месяц в них попалось несколько жуков, из которых два были редкими видами и пополнили мою коллекцию.

А все ловушки на сухом песчаном лугу и сухой вырубке так и не дали мне лейодид за всё лето.

В октябре съездил на неделю в Санкт-Петербург. Печально было, что в Зоологическом институте больше не встречу Олега Леонидовича Крыжановского, не услышу обычного его приветствия: "Рад Вас видеть". А мне так хотелось рассказать ему о своих успехах в изучении фауны жуков области вообще и лейодид в частности. Отрадной была всегда встреча с Александрой Клементьевной Чистяковой, которая на протяжении четверти века помогала мне в работе с коллекциями жуков ЗИН. Не знаю, в который раз приехал я теперь - по меньшей мере, в десятый. Меня уже хорошо знали все колеоптерологи, кое с кем был знаком и в других отделах. Завязывались знакомства с приезжавшими сюда энтомологами из разных концов бывшего СССР. Меня всегда поражало внимательное и чуткое отношение работающих здесь специалистов. Ведь я отнимал у них немало драгоценного времени. Систематика и фаунистика насекомых - это такая наука, в которой необходима постоянная взаимопомощь, обмен информацией и научным материалом. Поэтому чувство товарищества, в определённом смысле, присуще энтомологам, может быть, больше, чем кому-либо ещё. Не случайно немецкий энтомолог XVIII века Иоганн Гербст предложил основать "республику немецких энтомологов". Отзывчивостью энтомологов нередко злоупотребляют. На первом Всесоюзном совещании карабидологов Олег Леонидович привёл такой пример: "Однажды я имел неосторожность сказать одной даме: присылайте. И получил, ни много, ни мало, - двадцать коробок с жуками. При этом оказались самые банальные виды".

Иной специалист, занимаясь экологической темой, насобирает гору материала. А кто бы определял ! Да ещё и считает, что экология важнее, нежели систематика и фаунистика. По этому поводу уместно привести цитату из предисловия В. Тишлера к его книге "Сельскохозяйственная экология": "Только в области защиты растений, одного из разделов сельскохозяйственной экологии, сейчас ежегодно публикуется до 13000 работ. Число ежегодных публикаций по наземной экологии составляет, по моим подсчётам, примерно 7000, или, иначе говоря, каждые полчаса появляется по меньшей мере одна работа, которая может представлять интерес для экологов". Написано это ещё в 1963 году.

Те, кто изучает жуков, знают, что по большинству семейств у нас нет полного определителя даже для Европейской России. Добро бы он был хоть на каком-нибудь языке. Тогда сделал бы ксерокопию, изучил этот язык и определял. Так нет этого. По тем же лейодидам: на польском есть определитель для Польши, на немецком - для Средней Европы, а для Северной Европы нет ни на каком, в частности, по роду Колон. Вот и приходится изучать несколько языков и собирать копии определителей для разных стран, дабы разобраться в том или ином жуке. И сколько надо затратить труда, времени и денег, чтобы стать специалистом по одному семейству в масштабе России и сопредельных стран, а то и всего мира. Систематиками бывают только энтузиасты, ибо зарплатой этот труд не оправдывается. Естественно поэтому, что специалисты бывают осторожны в новых знакомствах, пока уяснят для себя, что именно интересует человека - энтомология или только учёная степень. Печальное положение науки в последние годы имело следствием и один положительный результат. Один мой знакомый, грудью рвавшийся в доктора, оставил в покое науку и занялся коммерцией - делом, гораздо более прибыльным. Думаю, что это не единичный случай.

Работая с коллекциями жуков в ЗИН'е много лет, я пришёл к неутешительному выводу. Периферийные энтомологи не заботятся о пополнении главной коллекции России, хотя бы экземплярами тех видов, которые в их сборах не единичны. Если есть в ЗИН'е специалист по какому-то семейству, он пополняет коллекцию, а нет, так и заботы ни у кого нет, чтобы облегчить работу тем, кто придёт после них. А ведь элементарное чувство благодарности требует, чтобы мы помогали коллекции так же, как она помогает нам.

В Зоологическом институте разобрался с теми своими жуками, которые вызывали сомнение, определил материал по лейодидам из республики Коми, чтобы знать эту группу жуков в пределах лесной и тундровой зон Европейской России, просмотрел важнейшую литературу по лейодидам. Александр Георгиевич Кирейчук рассказал мне о сетчатых и грибных ловушках на жуков, каковые я решил испытать в предстоящем сезоне 1998 года.

По возвращении домой подвёл итоги. Теперь из Кировской области мне стало известно 87 видов лейодид - на десяток больше, чем в Карелии. Но я мог назвать полдюжины видов, которые непременно должны обитать в нашей области, и ещё столько же видов, обитание которых в Кировской области возможно - всего около сотни. Это значило, что ещё хотя бы один сезон я должен посвятить сбору этих жуков, прежде чем написать обобщающую научную работу по ним.

В первую очередь следовало поставить оконные ловушки на мелиорированном лугу, чтобы поймать луговые виды. В начале июня поставить побольше почвенных ловушек в малинниках на вырубках и под пологом леса в ельниках-черничниках. "А причём здесь малина ?" - такой вопрос задал мне один из коллег-"жучистов". Определённо я и сам не знаю, почему в малинниках ловится наибольшее количество лейодин и колонистов. Это отмечал ещё Фляйшер. Малина, как известно, любит перегнойные почвы. А в перегное больше грибного мицелия, в котором развиваются личинки этих жуков. Может быть, на отмерших корневищах малины растёт привлекательный для жуков мицелий ?

Что касается черничников, то в них почему-то чаще всего встречаются жуки из рода катопс. Да и в тех же самых малинниках хочется поймать побольше редких видов для пополнения музейных коллекций в ЗИНе, Зоомузее МГУ, Кирове, для обмена с коллегами. А насколько увлекательна охота за редкими жуками, может судить лишь тот, кто сам её испытал.

Приложение

Перечень встречающихся в тексте русских и латинских названий жуков

Семейство Leiodidae - лейодиды

1. Агарикофаг головастый - Agaricophagus cephalotes Schmidt
2. Агатидиум бледный - Agathidium pallidum Gyll.
3. Агатидиум изменчивый - Agathidium varians Beck
4. Агатидиум круглый - Agathidium rotundatum Gyll.
5. Агатидиум лощёный - Agathidium laevigatum Er.
6. Агатидиум матово-чёрный - Agathidium atrum Pk.
7. Агатидиум окаймленный - Agathidium marginatum Sturm.
8. Агатидиум пизанский - Agathidium pisanum Bris.
9. Агатидиум путающий - Agathidium confusum Bris.
10. Агатидиум семечковый - Agathidium seminulum L.
11. Агатидиум черноватый - Agathidium nigrinum Sturm.
12. Агатидиум чернокрылый - Aga thidium nigripenne F.
13. Агатидиум Юречека - Agathidium jurecekianum Hlisn. (= ussuricum Hlisn.)
14. Амфициллис шарик - Amphicyllis globus F.
15. Амфициллис шаровидный - Amphicyllis globiformis Sahlb.
16. Анизотома гладкий - Anisotoma glabra Kug.
17. Анизотома каштановый - Anisotoma castanea Hbst.
18. Анизотома круглый - Anisotoma orbicularis Hbst.
19. Анизотома пазушный - Anisotoma axillaris Gyll.
20. Анизотома почвенный - Anisotoma humeralis F.
21. Гиднобиус точечный - Hydnobius punctatus Sturm
22. Гиднобиус шипоногий - Hydnobius spi nipes Gyll.
23. Гиднобиус широколобый - Hydnobius latifrons Curt.
24. Катопс буроватый - Catops subfuscus Kelln.
25. Катопс вентрикозус - Catops ventricosus ?
26. Катопс килеватый - Catops carinatus Jean.
27. Катопс Кирби - Catops kirbyi Spence
28. Катопс северный - Catops borealis Krog.
29. Катопс чёрный - Catops nigrita Er.
30. Коленис иммунда - Colenis immunda Sturm.
31. Колон Барневиля - Kolon barnevillei Kr.
32. Колон бурый - Kolon brunneum Latr.
33. Колон груботочечный - Kolon puncticolle Kr.
34. Колон двузубый - Kolon bidenta tum Sahlb.
35. Колон зубценогий - Kolon dentipes Kr.
36. Колон ложноширокий - Kolon pseudolatum Palm
37. Колон мышиный - Kolon murinum Kr.
38. Колон пильчатоногий - Kolon serripes Sahlb.
39. Колон рыжеватый - Kolon rufescens Kr.
40. Колон широкий - Kolon latum Kr.
41. Лейодес вялый - Leiodes fracta Seidl.
42. Лейодес гибридный - Leiodes hybrida Er.
43. Лейодес Гилленхаля - Leiodes gyllenhalii Steph.
44. Лейодес каштановый - Leiodes badia Sturm.
45. Лейодес красногрудый - Leiodes ruficollis Sahlb.
46. Лейодес мелкоточечный - Leiodes punctulata Gyll.
47. Лейодес мрачный - Leiodes furva Er.
48. Лейодес полированный - Leiodes polita Marsh.
49. Лейодес ресничатый - Leiodes ciliaris Schmidt
50. Лейодес ржаво-бурый - Leiodes ferruginea F.
51. Лейодес рыжий - Leiodes rufipennis Pk.
52. Лейодес силезский - Leiodes silesiaca Kr.
53. Лейодес смоляно-чёрный - Leiodes picea Pz.
54. Лейодес сомнительный - Leiodes dubia Kug.
55. Лейодес толстый - Leiodes obesa Schmidt
56. Лейодес Трепке - Leiodes triepkii Schmidt
57. Лейодес французский - Leiodes gallica Rtt.
58. Лиодоприя пильчатоусая - Liodopria serricornis Gyll.
59. Птомафагус разноусый - Ptomaphagus variicornis Rosenh.
60. Сциодрепоидес Ватсона - Sciodrepoides watsoni Spence
61. Сциодрепоидес закоптелый - Sciodrepoides fumatus Spence
62. Холева кожистая - Choleva lederiana Rtt.
63. Холева коричневая - Choleva spadicea Sturm.
64. Холева плоская - Choleva oblonga Latr.
65. Холева проворная - Choleva agilis Ill.
66. Холева Штурма - Choleva sturmi Bris.
67. Циртуза черепичная - Cyrtusa subtestacea Gyll.

Семейство Carabidae - жужелицы

68. Бегунчик полулунный - Bembidion lunatum Duft.

69. Быстряк Маннергейма - Platynus mannerheimi Dej.

70. Жужелица гладкая - Carabus glabratus Pk.

71. Жужелица-слизнеед - Carabus schoenherri F.-W.

72. Жужелица-моллюскоед - Cychrus caraboides L.

73. Скакун германский - Cicindela germanica L.

    Семейство Silphidae - мертвоеды

74. Могильщик чернобулавый - Nicrophorus vespilloides Hbst.

    Семейство Scarabaeidae - пластинчатоусые жуки

75. Кузька металлический - Anomala dubia Scop.

76. Хрущик шелковистый - Rhombonyx holosericea F.

77. Хрущик садовый - Phyllopertha horticola L.

    Семейство Cryptophagidae - скрытноеды

78. Скрытноед Лисхолма - Cryptophagus lysholmi Mь nst.

    Семейство Endomychidae - плеснееды

79. Плеснеед крестовый - Mycetina cruciata Schall.

    Семейство Aderidae - адериды

80. Адерус черноватый - Aderus nigrinus Germ.

    Семейство Chrysomelidae - листоеды

81. Листоед зверобойный - Chrysolina hyperici Foerst.

    Семейство Curculionidae - долгоносики

82. Долгоносик магдалис линейный - Magdalis linearis Gyll.