|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Виновником данного обзора стал фотограф из Волгограда Сергей Шапочкин (в Интернете его можно найти также под ником Путилов). Его фотографии неоднократно становились предметом яростных споров и обсуждений, поскольку одним из главным объектов съемки на них являются жуки. Именно этим они нас и заинтересовали. Почему же все-таки жуки? Автор сам дал ответ на этот вопрос в публикации "Почему насекомые", "ПроФото" № 6, 2005 г. Далее - текст и фотографии: © Сергей Шапочкин, Волгоград 2005 г.
Итак, почему насекомые? Ну, бабочки - это еще можно понять: они изящны, красивы самой законченной, без изъяна, совершенной (но, увы, недолговечной) женской красотой. Поражаешься порою, разглядывая их. И на ум в очередной раз приходит неновая мысль: в таком малом тельце и двух полупрозрачных крылах сублимирована вся красота и гармония мироздания - ну почему бы и не запечатлеть ее на снимке? А вот жуки, к которым мы испытываем инстинктивную брезгливость и неприязнь, да еще увеличенные на листе бумаги: какие эстетические чувства (кроме упомянутых выше) они вызовут у зрителя? К тому же снимки явно не предназначены для иллюстрированного издания по энтомологии. И если женщина не обидится сравнению с бабочкой и воспримет это даже как комплимент, то кому, скажите, понравится, если его назовут жуком? Они, конечно, мертвые, соответственно традициям классического натюрморта. Но, будучи мертвыми, претендуют на роли живых. А это уж никуда не годится - с точки зрения ревнителей чистоты жанра.
На некоторых фотографиях присутствуют (чуть не сказал, живут) кроме таких ненатюрмортных объектов, как жуки и бабочки, (напомню, они мертвы, но пытаются играть роли живых и тем самым "нарушают" жанр), еще и старые снимки из семейного альбома. Тронутые безжалостным временем отпечатки, частью выцветшие и потрепанные, на которых мои близкие: бабушка и дедушка, отец и мать: теперь уже принадлежащие миру мертвых (тут "нарушения" нет), но на старых снимках они живы. И не отводится ли им в новых фотографиях роль живых? А это уж никуда не годится. Все эти перевоплощения и попытки реинкарнации не есть ли на деле лишь механические манипуляции со временем и пространством? Ну, скажите, зачем включать фотографию - самодостаточную и законченную в композиционном и информативном плане вещь - в еще одну фотографию? Не есть ли это лишь игра, такая же поверхностная и ни к чему не обязывающая, как в детстве? И куда могут завести (кроме очевидного нарушения жанра) эти <игры>? Мне нелегко ответить на этот вопрос. Прежде всего, это очень личное. Я все больше испытываю тягу к этим старым снимкам и все снова и снова пытаюсь вставить их в новый видеоряд.
Натюрморт ли это? Полагаю, что это натюрморт. И в нем и бабочки, и жуки, и рыбки, и пауки, и ящерицы, и: даже не знаю, кто ещё появится. Хочется показать не только <предметы, согретые теплотой человеческих рук>, а посредством расстановки на съемочном столе (словно на театральной сцене) различных элементов-<актеров> будущего снимка-"действа", рассказать какие-то истории: порой немного детские. У меня есть снимок, где пятилетний мальчик (он "играет" меня в том возрасте) рассматривает книжку "Муха Цокотуха" К.Чуковского, изданную в 1934 году. А на потрепанных пожелтевших страницах жуки-скарабеи катят монетку, оса карабкается по кусочку сахара, кузнечик норовит оттолкнуться лапками и улететь. Когда-то это была книжка моей мамы, потом ее листали мы с братом; может быть, в тот момент (лет сорок назад) я также представлял, как персонажи вдруг оживут. Пусть эта картинка в чем-то ущербна, а насекомые только кажутся живыми: Истории немного причудливые, не прочитываемые в лоб, немного эзоповские. Так хочется чего-то необычного, чем дольше живешь - тем сильнее хочется.
У некоторых народов, не затронутых цивилизацией, есть табу, запрещающее фотографировать человека. Попытка заснять человека на пленку рассматриваются ими как намерение украсть часть его <я> (души или того, что конкретное племя под этим понимает), которая перейдет во власть фотографа. Это запрещено строжайше. Но если человек мертв? Если это близкий тебе человек? Ты хочешь взять часть его души, по-детски наивно помещая его фотографию на лист своего снимка, и, конечно, эта попытка обречена на неудачу, ведь она (душа) уже принадлежит другому (надеюсь, вы поняли кому). <Неудачная>, по-детски фантастическая и сумбурная, нежизненная <игра>,: но не бесполезная, не бессмысленная. Как и детские игры. И разве путь к истине не может проходить через игру,: именно детскую? Я убежден, что о самых главных вещах в жизни можно и нужно говорить по-детски наивно, прямолинейно, даже банально, не заботясь о красоте и изящности мысли. Пусть жуки лишь только кажутся живыми, а фотографии людей (умерших) похожи на кукол, вырезаемых детской рукой из модных журналов. Тот бессловесный диалог, который они ведут между собой на плоскости листа, а также с тем, кто в данном случае выступает в роли творца, и со зрителями (хочется надеяться), - имеет смысл.
Это попытка сказать близкому человеку слова, которые ты не успел, когда он был еще жив (зачастую, именно так всегда и бывает), подумать о важном и сокровенном в своей жизни (что далеко не всегда получается, глядя на <правильный> натюрморт), через других (включая братьев наших меньших) осознать себя, найти смысл в собственном существовании, приоткрыть тайну жизни. Хоть это немного и странно - что смысл творчества заключается в попытках обрести смысл. Но так в жизни и бывает. Больше автору нечего сказать в свое оправдание.
Другие работы фотомастера можно посмотреть на сайте http://www.photosight.ru/users/2291/