Мемориальная страница

		Roy Albert Crowson (Рой А. Кроусон)
		22 ноября 1914 -- 13 мая 1999
		Систематическая специализация:	Coleoptera

14 мая 1999 г. Элизабет А. Кроусон сообщила коллегам по электронной почте, что за день до этого (13 мая) Рой А. Кроусон прекратил свои исследования жуков, изучая их непосредственно в тот момент, когда его сразил инсульт. Это произошло на 85-ом году его жизни.

Трудно найти область энтомологии и биологии в целом, которая не интересовала Р.А. Кроусона, хотя предметом его особенно пристальных исследований несомненно были жуки. Некоторые его публикации касаются арахнологии, микологии, цитологии, общих теоретических проблем биологии или философии, но все же колеоптерологические книги и статьи существенно преобладают в списке его печатных работ. Если кто-нибудь станет исследовать развитие какой-нибудь общей области колеоптерологии в 20-м веке, то ему обязательно попадется его имя, а в области систематики и филогенетики отряда жесткокрылых Кроусон стал главным действующим лицом в начале 50-х годов и сохранял это положение до конца жизни. Это положение он занял с первых публикаций серии статей по классификации семейств британских жуков (1950-1954, The Entomologists' Monthly Magazine). Позднее эта серия была переработана в "Естественную классификацию семейств жуков" (Crowson, 1955), а в дальнейшем она была значительно дополнена и переиздана в 1967 г. В этой монографии, а также во многих других статьях, подготовленных отчасти в соавторстве с учениками, он ревизовал все таксоны жесткокрылых ранга семейства, предложив 1 новый подотряд, 2 инфраотряда (серии надсемейств) и 40 новых семейств, подсемейств и триб. В этих работах разработана современная интерпретация системы отряда, а участие других исследователей заключалось главным образом в претворении и развитии общей схемы, разработанной Кроусоном.

Однако первая его публикация по жукам (Сrowson, 1938) была посвящена сравнительному исследованию метэндостернита у различных семейств жуков. Указанной публикацией он привлек внимание энтомологов к строению этого органа и его значению для классификационных и филогенетических построений. В дальнейшем сам Кроусон и многие другие исследователи использовали особенности строения этого органа для обоснования высшей системы отряда. Помимо исследований метэндостернита, он лично или в кооперации с учениками и коллегами из разных стран мира подготовил и опубликовал большое число статей по различным аспектам морфологии и анатомии, но особенно широко известными и принесшими ему заслуженную славу одного из самых выдающихся морфологов 20-го столетия стали его публикации по органам жуков, используемых симбиотическими грибами и микроорганизмами (Crowson, 1972, 1984; Mann & Crowson, 1983, 1984; Kasap & Crowson, 1977, 1979, 1980,1988 и т.д.).

Р.А. Кроусон на протяжении всей жизни очень интересовался данными палеонтологии. Он изучил многие отпечатки кайно- и мезозойских насекомых, хотя сам опубликовал совсем немного оригинальных сведений об ископаемых фаунах, полученных им лично (Crowson, 1946, 1962, 1985). Ему были знакомы, помимо британских находок, насекомые в нижнемеловых ливанских янтарях и отпечатки верхнемеловых жуков из Сидер Лейк (Канада). Кроусон просмотрел отпечатки меловых насекомых, собранных недавно в Бразилии. Им были взяты некоторые описанные и неизученные отпечатки из Каратау и других местонахождений, находящиеся в коллекциях Палеонтологического института РАН (Москва, ранее АН СССР). Однако после нескольких лет Кроусон вернул эти образцы, не опубликовав по ним ни одной статьи. Тем не менее он уделял большое внимание палеонтологическим материалам и старался аргументировать свои систематические и филогенетические выводы данными по вымершим фаунам. Он пристально следил за палеонтологическими исследованиями в России и высоко ценил свою переписку с А.Г. Пономаренко.

В своих исследованиях эволюции жуков Кроусон каждый раз пытался найти биологический смысл тех или иных преобразований, считая, что понимание этого смысла несравненно более важным, чем описание строения. Поэтому многие его работы так или иначе посвящены исследованиям образа жизни личинок и взрослых жуков. Это отражено даже в самих названиях его публикаций, а в своих письмах он неоднократно и однозначно указывал, что исследование образа жизни жуков было его основной целью. В преобразованиях образа жизни Кроусон видел ключ для понимания эволюции отряда. Во всех случаях, когда ему нужно было найти переход между различными, но близкородственными семействами, он искал причину дивергенции групп в приспособлениях к тому или иному образу жизни (Crowson, 1982 и т.д.). Именно аналогичные тенденции в преобразованиях образа жизни некоторых кукуйиформных жуков стали дополнительным, но существенным аргументом при сближении веерокрылых с надсемейством Lymexyloidea [Хотя впервые такое предположение у него возникло при изучении строения метэндостернита - Crowson, 1938]. Кроусон с пристальным вниманием следил за исследованиями древообитающих насекомых, проводимыми в нашей стране, поскольку в них особый акцент традиционно делался на морфоэкологические адаптации этих групп.

Первая статья по систематике (Crowson, 1946) и около 4 десятков статей Кроусона (отчасти в соавторстве) посвящены листоедам и растительноядным жукам. Помимо систематического аспекта, его особенно интересовала проблема формирования фитофагии. Он пытался понять характер отношений растительноядных насекомых с симбионтами (см. выше). Первоначально он считал, что филлофаги произошли из древогрызущих форм, которые, сперва приспособились использовать для пищи живую древесину, а затем вышли из нее на поверхность и освоили питание живой листвой. Как возможный путь формирования филлофагии им допускалось также ее возникновение у форм, использовавших в пищу грибы, растущие на влажных листовых пластинках, к примеру на медвяной росе равнокрылых (Crowson, 1981 и др.). Однако в последние годы жизни накопившиеся факты, отчасти полученные им самим, заставили Кроусона признать другую модель изменения трофики (см. ниже). Сперва он предполагал, что долгоносики, листоеды и все остальные кукуйиформные жуки имели общего предка и прошли основные этапы диверсификации в конце юры (первые публикации, вплоть до: Crowson, 1991). В последних работах (Crowson, 1995) он допускал возможность многочисленных параллелизмов, не настаивая на филетической близости "Nitiduloidea" и других групп основных стволов фитофагов (Chrysomeloidea и Curculionoidea). Описание куркулионоидных из триаса и другие факты показали совсем другую динамику появления групп жуков в палеонтологической летописи.

Страсть к исследованиям - испытаниям природы - проявлялась у Кроусона везде и в любых условиях. Он любил бывать в природе - вблизи Глазго и в др. местах Британских островов, где он отдыхал и продолжал свои исследования. Им найдены и исследованы многие реликтовые местообитания в южной Шотландии. В результате появилось несколько десятков фаунистических, микофлористических и флористических публикаций по различным группам животных, растений и грибов, подготовленные им самостоятельно или в соавторстве с женой - Элизабет.

В целом жизнь Кроусона не была отмечена богатством и разнообразием событий. В 1932-1936 гг. он получил высшее образование в колледже Лондонского Университета, где он специализировался по анатомии жуков, выполнив сравнительное исследование метэндостернита. После окончания университета он получил место ассистента в Тумбридж-Уэлс музее. А после службы в армии в период 2-ой мировой войны в 1948 г. он был принят в штат кафедры зоологии Университета в Глазго, на которой он и проработал всю свою жизнь (в дальнейшем эту кафедру объединили с Институтом биомедицины и наук о жизни). В 1954 г. он женился и поселился в небольшом домике поблизости от кафедры, чтобы можно было ходить на работу пешком, и прожил в этом домике до мая 1999 г. Его поездки за рубеж для отдыха и для сбора насекомых охватили в основном Европейский континент (Испания, Италия, Югославия). Один раз он был в СССР (Ленинград и Москва - во время Международного энтомологического конгресса в 1968 г.). Три месяца он работал в Гарвардском музее сравнительной зоологии и посетил несколько национальных парков США. В 50-е гг. Leverhulme Research Foundation оплатила его поездку и исследования в Новой Зеландии и Австралии, а Королевское общество оплатило поездку в Южную Африку. Затем в 80-е гг., несмотря на протесты врачей, он посещал Южную Африку для исследований жуков, связанных с саговниками. Наконец, в 90-е по приглашению Польской Академии Наук он посетил несколько городов Польши и собирал жуков в нескольких заповедниках.

Р.А. Кроусон участвовал во многих энтомологических и колеоптерологических конгрессах в Европе и в Америке. Он был избран почетным членом Всесоюзного энтомологического общества, Европейской колеоптерологической ассоциации и многих других научных обществ. В 60-х гг. Лондонский университет присудил ему докторскую степень за его работы в области систематики и филогенетики жесткокрылых. В 80-х гг. Линнеевское общество наградило его "Линнеевской медалью в зоологии" за продолжение линнеевских традиций в современной биологии.

Особо следует отметить огромную работу Кроусона по рецензированию книг. Его рецензии появлялись почти ежегодно, причем в отдельные годы выходило по 4-5 рецензий. Он изучал многие европейские языки, в том числе и русский. Поэтому рецензируемые книги он читал лично. Большинство этих рецензий было посвящено книгам, выходившим в Советском Союзе, что давало возможность широким кругам энтомологов на Западе следить за исследованиями, проводимыми в Советском Союзе и других социалистических странах. В круг рецензируемых им книг попали многие выдающиеся советские публикации (важнейшие определители, монографии серии "Фауна СССР" и другие, отдельные тематические сборники в "Трудах ЗИН" и т.д.). Порой обзоры включали достаточно резкую критику авторов публикаций (Crowson, 1984, 1990), хотя чаще он с глубокой симпатией разбирал те или иные характерные особенности советских произведений, которые не совпадают с традициями западной науки.

Большее внимание Кроусон уделял мировоззренческим проблемам, и его отношение к ним нередко проникало даже в частные научные публикации. Помимо энтомологических, работ он опубликовал несколько философских статей (Crowson, 1965, 1968, 1975, 1980 и др.), а также статей по теоретической биологии (Crowson, 1959, 1969, 1972, 1975, 1991 и т.д.). Однако наиболее крупным его вкладом в теорию следует признать книгу "Классификация и биология" (Crowson, 1970). Хотя в ней разобраны главным образом проблемы систематических построений, но сделано это в контексте общей теории. Кроусон в этой книге высказывает взгляды на теорию систематики, довольно сходные с таковыми у В. Хеннига, с которыми Кроусон познакомился, когда его книга была уже в основном написана. При этом, в отличие от Хеннига, в методологическом аспекте он отчетливо осознает разницу между действительным процессом филогении и нашими попытками познать ее и отразить в системе, несмотря на то, что в одной из своих работ (Crowson, 1965) он соглашался принять принцип голофилии (монофилии по Хеннигу). В более поздней статье он напишет: "Я полностью принимаю конечную цель Хеннига, но скептически отношусь к его методам" (Crowson, 1980).

Кроусон различает 2 аспекта естествознания: естественную историю и естественную философию. Первая описывает развитие, а вторая пытается высказать общие правила, по которым это развитие происходит. Существование обоих аспектов и их взаимопроникновение являются непременными условиями прогресса в науке, но ни один аспект не может подменить или вытеснить другой. Пропорции этих аспектов на каждом этапе истории науки и культуры различаются. Непропорционально широкая популярность дедуктивных (аналитических) методов и распространение компьютерных технологий в систематике создали предрасположение к упрощенному применению естественной философии. Приняв позитивистскую точку зрения К. Поппера на историзм в науке, адепты такой философии оставляют для научного рассмотрения лишь наличные признаки, считая что только в них дана объективность, которую можно определенными приемами извлечь для систематических и филогенетических реконструкций. Согласно таким трактовкам предлагается модель идеализированной генеалогии, служащая основанием для классификации - "гипотезы филогенеза" и опирающаяся главным образом на косвенные свидетельства (наличие и выраженность признаков изученных организмов), если эти свидетельства можно подвести под закон. Кроусон неоднократно критиковал такую научную позицию. Особенно резко им критиковалась разновидность кладизма, отвергающего использование данных о вымерших организмах (Crowson, 1991). Распространенность таких настроений среди биологов была причиной его некоторого пессимизма в отношении прогресса систематики.

Кроусон имел огромную переписку с многими коллегами из различных стран. Особым расположением у него пользовались индийские и славянские специалисты. Большинство его работ в сооавторстве подготовлено с коллегами и учениками из Индии (J.S. Mann и T. Sen Gupta). Длительное и плодотворное сотрудничество связывало Кроусона с выдающимся турецким колеоптерологом Г. Касапом (H. Kasap). По-видимому, тесные дружеские отношения существовали между М.С. Гиляровым и Кроусоном, поскольку именно Меркурия Сергеевича он попросил написать вступительную заметку для основной книги его жизни ("Биология жуков"). Оживленная и многолетняя переписка существовала между Кроусоном и А.Г. Пономаренко и Н.Б. Никитским. В круг его корреспондентов входили многие ЗИНовские колеоптерологи: Е.Л. Гурьева, О.Л. Крыжановский, Г.С. Медведев, М.Е.  Тер-Минасян, а также многие другие энтомологи из республик Советского Союза. В последние годы Кроусон сблизился с польским колеоптерологом С.А. Шлипинским (S.A. S'lipin'ski), с которым он намеревался подготовить большую публикацию по системе кукуйоидных жесткокрылых. К той работе он привлекал также Н.Б. Никитского и меня, всячески поощряя наш интерес к разработке общей системы надсемейства.

В конце 1984 г. я послал Кроусону оттиск своей первой заметки по антофагии жуков, как первому этапу освоения питания живыми тканями растений. Поскольку в этой публикации гипотеза, предложенная самим Кроусоном, отвергалась и предлагалась другая, то я с волнением ожидал реакции на критику и возможную аргументацию против моей точки зрения. Кроусон ответил очень быстро и с легкостью признал свою ошибку, попавшую в том числе и его книгу "Биология жуков" (Crowson, 1981). Более того, он ответил мне довольно подробным письмом и упомянул так же, что и сам пришел к сходной точке зрения, которую он изложил в совместной статье с индийским энтомологом (Mann & Сrowson, 1983).

После этого завязалась наша переписка, продолжавшаяся почти 15 лет. Она явилась весьма существенной частью обстоятельств, сформировавших мои научные интересы и приоритеты в исследованиях. Кроусону можно было писать обо всем и быть уверенным, что получишь ответ по существу и без снисхождения. Нередко тон его писем был довольно критичен. Меня порой задевала эта критичность, а иногда и резкость, хотя в дальнейшем другие корреспонденты Кроусона объяснили мне, что критичность Кроусона - это скорее хорошая, чем плохая черта нашей переписки и означает, что Кроусон искренне и с большим личным интересом относится к ней. Как правило, его письма начинались с фразы: "Спасибо за письмо от..., полученное сегодня утром". В отдельные дни он писал по несколько писем, начиная с фраз "Я только что думал о проблеме..." или "Пересмотрев мои препараты, я пришел к мысли..." Правда иногда интенсивность обмена письмами сильно ослабевала (до 2-3 писем в год). Кроусон своими письмами всегда возбуждал энтузиазм познания, побуждал к новым исследованиям, вызывал желание спорить, и это трудно совмещалось со его скептическими выражениями, проскальзывающими в отдельных письмах, а также нередкими жалобами на собственное здоровье.

Наша переписка возникла тогда, когда Кроусон уже вышел на пенсию и в связи с этим он не мог получить поддержку моей стажировки в его университете. Он писал мне о том, что предпринимал какие-то попытки получить для меня какой- нибудь грант, но без успеха. В прежние годы он часто помогал молодым колеоптерологам из различных стран получить возможность некоторое время поработать в его лаборатории. Нередко это были выходцы из стран Британского содружества. Для части из них этот период работы с Кроусоном становился началом их многолетнего сотрудничества и дружбы. Единственной нашей встречей было участие в 1-ом Международном колеоптерологическом конгрессе в Барселоне (август 1989 г.).

Участие в Барселонском конгрессе позволило провести один вечер вместе с Кроусоном, а также общаться с ним в перерывах между заседаниями и во время официальных мероприятий (банкетов и экскурсии в Национальный парк Монтсени). Примечательно было поведение Кроусона во время заседаний. Он внимательно слушал многие доклады пленарных заседаний и участвовал в обсуждении почти каждого из них. По многим из затронутых в докладах вопросов Кроусон имел собственное мнение, которым он охотно делился. Таким образом эти заседания превращались в дискуссию Кроусона с докладчиками, и эта дискуссия нередко продолжалась после заседания. Он поражал своими знаниями, живым интересом к очень различным проблемам и заражал энтузиазмом по-новому посмотреть на собственные результаты. Вечерами после заседаний Кроусон оставался в окружении учеников и коллег, обсуждая за пивом любые вопросы из области науки, культуры, искусства и истории.

Кроусон, рассматривая частные колеоптерологические вопросы, нередко связывал их с общенаучной и мировоззренческой проблематикой, в то время как обсуждение общих вопросов порождало в нем ассоциации из колеоптерологии. Но это не было несвязным перескакиванием с одной мысли на другую, а было продуктом цельного восприятия природы и общества, достигнутого многолетними размышлениями. Он очевидно любил и знал классическую английскую и французскую литературу и поэзию, свидетельства чего могут быть обнаружены и в его энтомологических произведениях, но также в письменном и персональном общении. По отзывам жены и людей, общавшихся с ним в Глазго, он был также поклонником и ценителем классической музыки.

[Почти полный список печатных работ Р.А. Кроусона был опубликован в двухтомной коллективной монографии - Pakaluk J. & A. S'lipin'ski (eds.), 1995. Biology, Phylogeny, and Classification of Coleoptera. Papers celebrating the 80th birthday of R.A. Crowson. Muzeum i Institut Zoologii PAN, Warszawa]

[Памяти Р.А. Кроусона посвящены несколько Web-страниц на сайте University of Glasgow: http://www.gla.ac.uk/Acad/IBLS/DEEB/rac/rac.htm]

А.Г. Кирейчук, март 2000

Последнее обновление: 5 апреля 2000 г.

• R.A. Crowson: полный список научных публикаций