|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Автореферат свидетельствует, что диссертант изучил большое число экземпляров и определил, отчасти с помощью других специалистов 458 видов. Этот список существенно дополняет 343 вида, которые К.А. Гребенников привел для Нижнего Поволжья в октябре 2002 г.
(Аннотированный список стафилинид (Staphylinidae) Нижнего Поволжья). Такое исследование представляется достаточно актуальным, поскольку территория Поволжья все еще остается слабо изученной в энтомологическом аспекте. Результаты исследования диссертанта могут быть полезными для дальнейших экологических и биоценологических исследований, а также для повышения общего уровня специалистов, работающих в различных регионах страны. Эти результаты могут использоваться при разработке народно-хозяйственных программ и мероприятий по охране природы.
Несмотря на то, что диссертант заслуживает поощрения и достойной положительной оценки его усилий, некоторые положения текста автореферата вызывают возражения. Наверное, автор вправе принимать филогенетические интерпретации, опубликованные А.Л. Тихомировой (1974) по материалам ее кандидатской диссертации. В автореферате И.Н. Гореславца отмечено, что схема Анны Львовны "не претерпела серьезных изменений" (стр. 7), но это совсем не так и в отношении самого автора этой схемы, и особенно в связи с многочисленными публикациями по систематике и филогении стафилинид последних десятилетий, в которых эта схема не принимается или существенно оспаривается (см., например, Naomi, 1985-1990; Newton, 1975-2001, Newton et al., 1988-1999 и многие др.). Стафилиниды традиционно являлись предметом распределения по жизненным формам и различным стациям. Диссертант использовал для этой цели номенклатуру, предложенную для различных комплексов в начале прошлого века (Falcoz, 1914). В ней несопоставимо смешаны различные принципы для выделения групп, а именно: принцип местообитания, а также принципы субстрата обитания и режима питания. В результате непонятно, как диссертант распределял виды, связанные с грибной диетой (и особенно редкие виды), например, между путредобионтным, сапробионтным, рипарогеобионтным и мицетобионтным комплексами. Подкорных обитателей следовало бы называть кортикобионтами, а не ксилобионтами ("ксилос" - срубленное дерево, древесина, а обитатели древесины среди стафилинид довольно редки). Вызывают сомнения другие схемы диссертанта. В частности, в схеме зональной приуроченности диссертант показывает преобладание лесостепных видов над степными и лесными (стр. 16), хотя давно известно, что среди стафилинид преобладают интразональные формы и эти данные диссертанта противоречат его же данным, приводимым на табл. 4 (стр. 13). Непонятно, каким образом автор определил k- и r-стратегии для всех определенных им видов без многолетних биоценологических экспериментов. Настораживает обилие процентных соотношений и строгое отнесение того или иного вида (даже едва изученного) к определенной категории (а многие виды известны по единичным экземплярам). Вызывает опасение указание на невероятно большой процент хищников (77 %). Удивительно также то, что альгофаги в Самарской области более многочисленны (8 %), чем сапрофаги (7 %) и мицетофаги (7 %) (было бы интересно узнать, как автор разделяет грибоедных жуков на эти категории). Если большинство стафилинид, живущих и развивающихся в разлагающихся с участием дрожжевых грибов субстратах, в основном питаются именно ими, то мицетофаги в широком смысле должны составить не менее половины списочного состава (по меньшей мере значительное число "путребионтов" (из 6 %), "мицетобионтов" (из 12 %), "ферментобионтов" (из 9 %), "ксилобионтов" (из 11%), а также часть представителей других комплексов, в том числе "сапробионтов" и "копробионтов").
А.Г. Кирейчук
5.04.2004 г.